- Скажите, Михаил Дмитриевич, а что за мелодию вы напевали за шахматной доской? - после нескольких дежурных фраз о погоде и работе обратился ко мне Красин.
- Знаете, я сильно задумался и делал это машинально, может, вы напомните?
В ответ Красин воспроизвел несколько тактов… “Варшавянки”.
Да что же это такое, а? Следишь за речью, не дай бог оговориться словцом из будущего или брякнуть неиспользуемый ныне термин, а стоит чуть ослабить вожжи - все само лезет из подсознания! Вот интересно, а играя с Зубатовым, я тоже “вихри враждебные” мурлыкаю?
Хотя… может, оно и к лучшему и этот шанс надо использовать…
- А, это моя любимая песня. Haydi barikata, haydi barikata, ekmek, adalet ve ozgurluk icin, - напел я вариант прикольной группы Bandista.
- Это, простите, на каком языке?
- На турецком. А вот на испанском. Alza la bandera revolucionaria Que del triunfo sin cesar nos lleva en pos.
Даже не зная турецкого, Леонид уж точно определил слово “баррикада”, а уж французский-то он знал наверняка, так что и “бандера” и “революционариа” пошли прямо в цель. Но я решил дожать:
- Могу и на русском. А могу вот еще что:
Вставай, проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов.
Красин остановился, как обухом прибитый и неудивительно - “Интернационал”, разумеется, был известен, но только на французском или там немецком, русского перевода еще не существовало! Но Леонид довольно быстро справился и жадно спросил:
- А дальше?
- А дальше только припев, больше пока не переведено, этим занимается один юноша в Париже, но небыстро, очень небыстро, глядишь, через годик и закончит, - хватит с меня “Елочки”, не хочу больше песни тырить. И я продолжил:
Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
- Вы социалист? - как в омут бросился Красин.
- Да. Рекомендательных писем от Плеханова или Засулич предоставить не могу, но я с ними недавно встречался в Женеве.
- В Женеве? До или после убийства Елизаветы Баварской?
- За пару недель до, вовремя успел уехать - полиция перетрясла всех известных им левых, досталось и Георгию Валентиновичу с Верой Ивановной. А вы, как я полагаю, оказались в Иркутске не по своей воле, так?
- Да, там целая история, тянется уже семь лет, - подтвердил Леонид.
В тот вечер мы толком не договорили и разошлись, условившись непременно встретится в следующий приезд Красина в Москву через пару недель. За это время я дернул Савинкова и нескольких других ребят разузнать о Красине - строго говоря, мне это было совершенно не нужно, биографию Никитича я вполне помнил, мне было нужно, чтобы информация о том, что я навожу справки, дошла до объекта моего интереса.