Мамба снова заснул, а молодая жена, погладив его, приклонила на его безволосую чёрную грудь свою голову и заплакала. Слёзы мягко скатывались по её нежным щекам, постепенно стекая на грудь спящего мужа, который не замечал их, и испарялись, оставляя на его коже еле заметные белесые следы.
Она оплакивала своё девичество и свою судьбу, страшась будущего, и, в то же время, стремясь туда попасть, не оставаясь на обочине жизни. Она так и заснула на его груди, не переставая плакать, пока крепкий сон не смежил её веки с длинными густыми ресницами.
Она и не слышала, как Мамба, только притворяющийся спящим, осторожно провёл рукой по её русым волосам, аккуратно расправляя их длинные тонкие локоны. А потом, осторожно смахнув с щёк чистые девичьи слёзы, ставшей женщиной девушки, поцеловал её в макушку своими большими губами, прошептав «спасибо».
На следующий день после свадьбы я занялся текущими делами, и в голову мне пришла совершенно неожиданная мысль, видно, голова стала лучше работать, как только напряжение было снято, да и после женитьбы у меня словно гора с плеч свалилась.
Я вызвал Аксиса Мехриса и предложил ему найти строителей для возведения еврейской синагоги. Для чего это мне было надо? А для того, что я понимал, если опираться только на коптов, Африку мне не удержать, а ведь здесь всё рядом, и центр ислама, и центр христианства. И евреев полно, бедных в основном, но сегодня еврей бедный, а завтра уже — богатый и известный.
Я не Александр III, который наворотил дел с евреями, неизвестно зачем, и не смог довести экспансию России в Китае и Корее до конца, а ведь какие шансы были! Последствия этой непродуманной политики и пожинал сейчас Николай II.
Да, Александр III не вёл войн, но с его молчаливого согласия был запущен демон революции, который привел к гибели его отца, Александра II, собиравшегося жениться на Екатерине Долгорукой. Потом всё резко затихло, и этой свадьбе не суждено было состояться. С чего бы вдруг, так резко? А Александр III решил сблизиться с Францией, которая, в конце концов, предала Россию, самым гнусным образом, но он этого уже не увидел.
Но дело не в этом. В Хартуме уже была мечеть, сейчас добавилась коптская церковь, и вот теперь решено было построить ещё и синагогу. Мне нужно было управлять всем этим сборищем племён и народов, иначе я не продержусь и пяти лет. Свобода конфессий и вероисповедания — это очень сильный ход.
А там уж, пусть представители этих конфессий начинают бороться между собой, за влияние на меня и на государство. А я буду арбитром, каждому по труду, каждому по способностям и по вкладу в общую победу. Всё по-честному, почти!