– Сссемь сссправа, есссть. Шшшесссть ссслева, есссть! – прошептал он. – Это ззздесссь. Ход к зззадней двери. Выход ззздесссь!
Он заглянул в дыру и отшатнулся.
– Мы не сссмеем туда идти, прелесссть, не сссмеем. Там гоблинсссы. Полно гоблинсссов. Мы чуем их. Ссс! Как нам поссступить? Чтоб им пропасссть, чтоб им упасссть! Надо обождать ззздесссь, прелесссть, надо чуть-чуть подождать, посссмотреть.
На этом все застопорилось. Хоть Голлум в конце концов вывел Бильбо на нужную дорогу, но Бильбо не мог туда свернуть! Голлум, сгорбившись, сидел прямо у входа в этот низкий туннель и, свесив голову между колен, поглядывал из стороны в сторону. Его глаза холодно поблескивали.
Бильбо тихо, как мышь, отделился от стены, но Голлум сразу же подобрался, потянул носом, глаза его полыхнули зеленым огнем. Он еле слышно угрожающе зашипел. Голлум не мог видеть хоббита, но теперь он был настороже, и ему помогали слух и чутье, обострившиеся от жизни во тьме. Пригнувшись, он скорчился на полу туннеля, упершись в камень плоскими ладонями, вытянув шею и поводя носом у самой земли. Бильбо едва различал Голлума в темноте – черную тень, чуть заметную в слабом свете горящих глаз, – но чувствовал, что Голлум напряжен, словно натянутый лук, и изготовился для прыжка.
Бильбо замер, затаив дыхание. Он был в отчаянии. Он должен выбраться, пробиться к выходу из этой кошмарной тьмы, пока есть силы. Придется драться. Пронзить мечом гадкую тварь, убить, погасить эти глаза. Это значит – убить Голлума. Нет, бой будет нечестный. Бильбо невидим. Голлум безоружен. И сам Голлум еще не пытался его убить, по крайней мере, пока. К тому же Голлум брошенный, одинокий, несчастный. Бильбо вдруг представил себе такую жизнь, и жалость, смешанная с ужасом, захлестнула его душу: череда нескончаемых однообразных дней, ни света, ни надежды на лучшее, только жесткие камни, холодная рыба, все тайком, шепотом… Все это в одну секунду пронеслось в голове хоббита, и он содрогнулся. И тут охваченный новым порывом, словно обретя решимость и силу, Бильбо прыгнул.
По человеческим меркам прыжок не ахти какой, но то был прыжок во тьму. Бильбо пролетел над головой Голлума: семь футов в длину, три в высоту. Ему было невдомек, что он едва не разбил себе лоб о низкий свод туннеля.
Голлум откинулся назад, пытаясь ухватить хоббита, – но не успел: руки его цапнули пустоту, а Бильбо, который сумел устоять на ногах после такого прыжка, стремглав кинулся вниз по туннелю. У него не было времени оборачиваться, чтобы взглянуть, как там Голлум. Шипение вперемешку с проклятиями поначалу слышалось прямо у хоббита за спиной и вдруг прекратилось. Раздался пронзительный, леденящий кровь вопль, исполненный ненависти и отчаяния. Голлум сдался. Дальше идти он не смел. Он проиграл: упустил добычу и потерял единственное, чем дорожил, – свое сокровище, свою «прелесть». От его крика у Бильбо едва сердце не выскочило из груди, но хоббит продолжал бежать со всех ног, не останавливаясь. Сзади эхом долетел еще один вопль, едва различимый, но полный угрозы: