— Истинно, — важно кивнула какая-то женщина, успевшая подойти к нам. Впрочем, вокруг нас собралось уже не менее человек шести, и все с интересом слушали спор, пока не спеша вмешаться. Им было любопытно узнать, что говорит пришлая, и меня это устраивало.
— Благодарю, уважаемая, — я с улыбкой склонила голову, потом снова перевела взгляд на моих оппонентов. — Выходит, все мы дети одних родителей. Так?
— Мы похожи на Белого Духа, — возразил бочар.
— Ты видел его, Микче? — полюбопытствовала я. — Кому-то он является в виде животного, и никто не может сказать, какой его облик истинный. — Тут люди обозначили возмущение, и я снова подняла руку, призывая к молчанию. — Но разве кто-то сможет возразить, что дети могут быть похожи не только на отца, но и на мать? Кто скажет, какого цвета глаза у Илсым? А какого цвета волосы Нушмала? А кожа Увтына? Он так смугл, что сливается с ночной темнотой.
— Он таков, чтобы не пугать людей, — произнесла та же женщина.
— Верно, — я снова улыбнулась ей. — Только порождения Ужаса могут разглядеть его.
— Зачем ты нам говоришь то, что мы и так знаем? — спросил продавец украшений.
— Затем, что хочу напомнить, о чем вы успели забыть: все Верховные Духи — родня нашему Отцу, хоть и не похожи на него. Он любит их, любит свои создания, всех до единого, а получается, что люди не готовы жить по законам своего создателя. И как только они забывают Его заветы, их находит Илгиз. Он слышит каждое слово отступника. Илсым — Мать всего сущего. Разве же дети одной матери не родные друг другу?
— Твои глаза зелены, — выдвинул мне новое обвинение торговец украшениями.
— У Дурпака глаза тоже зеленые, — я пожала плечами, — но это ведь не мешает тебе сделать ему подношение, прося богатый урожай, верно? — Я осмотрела всех по очереди, а затем спросила у бочара: — Так ответь же мне, Микче, раз мы дети одного Отца и одной Матери, брат ли ты мне?
Бочар некоторое время молчал. Он смотрел себе под ноги и хмурился, но, наконец, поднял на меня взгляд и развел руками:
— Выходит, что брат.
— Милости Отца тебе, мой брат, — прижав ладонь к груди, я с улыбкой склонила голову. — И выходит, что я и не пришлая вовсе, а гость в твоем доме, в Иртэгене. Так разве же гнать меня — не нарушить завет Белого Духа?
— Ой и складно поешь… сестра, — рассмеялся бочар.
— Верно говорит, — кивнула женщина, уже дважды поддержавшая меня. — Она у нас гость, а вы гостя гоните. Нехорошо это.
— Благодарю, добрая женщина, — в третий раз склонила голову.
— Эйшен зови, — сказала она.
— Ашити, — ответила я любезностью на любезность.