— Ваша милость.
Обернувшись, я посмотрела на вошедшего. Барон Хендис, отношения с которым у нас стали вполне приятными, все-таки не упускал возможности воткнуть в меня шпильку. Не удержался и в этот раз:
— Что это вы, голубушка, снежинки считаете? И много пролетело, пока вы в окно глазеете? Учтите, какой бы старательной девицей вы не были, но работа сама себя не сделает. Вы подготовили документы, которыми я просил заняться в первую очередь? — закончив язвить, его милость перешел на деловой тон.
— Да, господин барон, — ответила я и направилась к своему столу. Подняла увесистую папку и передала королевскому секретарю. — Прошу.
Задумчиво взвесив на ладони папку, Хендис произнес:
— Не вернуть ли вам часть той работы, которую я у вас забрал?
— Сдается мне, ваша милость, — улыбнувшись, ответила я, — вам будет жалко ее возвращать, иначе вы умрете от скуки.
— Договоритесь, ваша милость, ох, договоритесь, — он погрозил мне пальцем и, зажав папку под мышкой, направился к двери, негромко напевая себе под нос модный романс.
Усмехнувшись, я вернулась к окну и протяжно вздохнула. Мне хотелось бы выйти на улицу и пройтись по дорожкам, ощущая морозец на своей коже, однако в моей нынешней должности прогулки, когда вздумается, не допускались. Приходилось ждать, когда барон отпустит меня, а он не спешил этого делать, строго придерживаясь установленного для службы времени. Впрочем, я и не роптала. Высказаться против — это будто признать свое поражение. Но маленькая блажь не стоила великого дела.
Хотя в моей нынешней должности великих свершений не предвиделось. И хотя сейчас у меня появился повод рассуждать о важной для меня теме более уверенно, однако мое назначение считали блажью государя, а потому сторонников мне это не прибавляло. Единственная польза от моей службы была в том, что мой род оставался при Дворе. Томмил Фристен уже отправился по месту своего назначения, но ему до дворца было так далеко, что и говорить об этом пока не стоило.
— Том — умный мальчик, — сказал дядюшка, когда мне удалось вырваться из дворца спустя первых полтора месяца. — Мы много говорили с ним, и он слушал внимательно. Я видел в его глазах разум, и это меня несколько успокоило. К тому же ему польстило назначение, написанное лично государем. Думаю, нам стоит довериться его милости, он не должен нас подвести. А как проходит ваша служба? Что королевские родственницы?
— Принцесса делает вид, что меня вовсе нет, — усмехнувшись, ответила я. — Да у нас с ней и нет возможности часто встречаться. Когда она приходит к брату, я нахожусь в своем кабинете, недалеко от которого стоят гвардейцы. Им велено никого не пропускать ко мне, кроме государя, моего начальника и лиц, которые приносят мне письма и бумаги. Но если мы с Селией встречаемся, она проходит мимо с задранным носом, как и вся ее свита. Меня это смешит, но вида я, разумеется, не подаю.