— Ладно, уели. Не знаю я, как комбайн работает. Какие мои годы. Как и любой коммунист, я всегда готов руководить тем, чем мне партия доверит. Хоть оперным театром, хоть свинофермой. И там и там живые люди — я свиноводов имею в виду… Свинарей? Свинюшниц? Ну, вы поняли. Не свиноматок. Приказали вот битеры вам вправить — не обессудьте, вправлю.
Мальцев вернулся. Оказывается, комбайны для села Гадюкино по приказу с самого верху уже погружены на железнодорожные платформы. Молодой сопровождающий старого народного академика ткнул пальцем в небо — хотя верх сейчас был внизу. Синицын и Ежевский бросили издеваться над Тишковым и ползали на коленях под экспериментальным комбайном.
Пошли на пути, где уже стояли железнодорожные платформы с комбайнами. Механизаторы засучили рукава и полезли к своим новым питомцам, ещё со старыми битерами. Полазили, спрыгнули, спросили молодого про солярку. Чего-то повозмущались — и снова полезли все на одну платформу, долго там возились, ругались, кричались. Опять лазили туда-сюда, потом спрыгнули и обступили Синицына. Не заводится!
Нахмурился министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР и сам полез на следующую платформу. Спрыгнул Флегонтович не флегматичным — спрыгнул красным и злым. Потом всей гурьбой, уже с Ежевским, обследовали оставшиеся комбайны. Ни один так и не завёлся — вернее, один попытался почихать чёрными клубами дыма, но сам от солярочной вони задохнулся и издох, так и не ожив.
Кирдык — чего и следовало ожидать. Тракторостроители убежали к начальству. Пётр не пошёл. Разберутся. Он подозвал одного из жителей Масловки и спросил:
— Чего с ними?
— Кто ж знает. Может, свечи.
— Там ведь дизель?
— Вы там, в Москве, совсем тёмные. В дизеле тоже свечи, только накаливания. Правда, нужны-то они, по большому счёту, только чтоб долго стоявший дизель «на холодную» пускать — да вот как раз тот случай.
Охо-хо, больно много сегодня новой информации. О, а сейчас ещё и новые матерные слова можно будет узнать! Бежит к платформам вся контора — человек пятьдесят. С разбегу эта волна заплёскивается на ж/д платформы и начинает там, на ограниченном пространстве, метаться. Вокруг чихнувшего комбайна водоворот задержался дольше всего. Комбайн опять почихал.
Пётр отошёл, сел на чурбачок у стены какого-то любвеобильного склада. Так на двери и было написано: «Склад № (цифра стёрлась) бл…дь». Солнышко уже весеннее, и запах моря. Чайки, невидимые из-за складов и вагонов, кричат. Воробьи чирикают у лужи. Трактористы с тракторостроителями лаются. Хорошо. Ведь на этот лай посмотреть и приехал. Правда, быстро надоело.