– Доказательство Канта, – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, – также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.
Берлиоз говорил, а сам в это время думал: «Но, все-таки, кто же он такой? И почему так хорошо говорит по-русски?»
– Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! – совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.
– Иван! – сконфузившись, шепнул Берлиоз.
Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.
– Именно, именно, – закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, – ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».
Берлиоз выпучил глаза. «За завтраком… Канту?.. Что это он плетет?» – подумал он.
М.Булгаков «Мастер и Маргарита».
______________________________________________
То есть, чтобы позволить себе следовать правилу про информативность диалога, надо создать прежде всего сильных персонажей. Чтобы, когда они обсуждали, например, «теплую абрикосовую», а не пять доказательств бытия божия, мы бы не закрыли книгу со скукой. А если автор рассуждает в диалоге на 10 страниц о, например, человеке, который делает свое дело прежде всего исходя из своих интересов и жажды получить за это деньги, и только тогда этот человек обогащает и общество в целом (Айн Рэнд «Атлант расправил плечи»), предмет настолько тяжеловесного диалога должен быть настолько увлекателен сам по себе, чтобы читатель смог залпом прочесть 3 тома подобных разговоров.
Но информативность сама по себе – не про диалог. И правило, которое так бездумно было выведено в популярные учебники писательства, было сформулировано в корне неверно. Просто потому что оно словно заменило суть диалога в книге, сделало его еще одним инструментом текста, как конфликт, как сцена, как описание. Но ведь любая часть текста должна быть информативна, наполнена смыслом и связками с другими частями, это не обрисовывает ее суть. Диалог же совершенно особенная часть. Помните, как в Кэрролловской «Алисе в стране Чудес»: «Какой толк в книге, если в ней нет ни картинок, ни разговоров?» Диалог – это то иррационально привлекательное в тексте, что действует не столько на сознание, сколько на эмоциональную сферу. Грубо говоря то, что развлекает в процессе чтения таким же образом, как развлекает нас любая беседа. Даже философская информация легче воспринимается в диалоге персонажей, нежели в авторской речи. Давайте тут вспомним сократовские беседы, платоновские диалоги, в которых логика раскрытия темы была построена на противоположных высказываниях, которые в итоге сводились к единой идее.