К моему удивлению, он медленно кивает в темноте.
– Работа во дворце. Очень престижно, – посмеивается Уилл, когда я усаживаюсь на табуретку у него в фургоне.
Старая синяя свечка, как всегда, горит, озаряя нас колеблющимся светом. Как я и подозревала, Фарли нет.
Убедившись, что дверь и окна закрыты, я понижаю голос:
– Я не служу там, Уилл. Они…
К моему удивлению, Уилл отмахивается.
– Ой, я всё это знаю. Чаю?
– Э… не надо, – мой голос дрожит от удивления. – Но как ты…
– На прошлой неделе эти мартышки выбирали королеву, ну и, конечно, давали прямой эфир в Серебряные города, – произносит голос из-за занавески.
Оттуда выходит фигура – это не Фарли, а некто, похожий на виноградную лозу в человеческом облике. Головой он касается потолка и вынужден неуклюже пригибаться. У него длинные ярко-рыжие волосы, почти такого же цвета, как алый кушак, повязанный поперек туловища, от плеча до бедра. На кушаке застежка с изображением половинки солнца, совсем как у Фарли. И я, разумеется, замечаю на поясе патронташ, полный блестящих патронов, и пару пистолетов. Этот человек тоже принадлежит к Алой Гвардии.
– Ты была на всех экранах, леди Титанос, – он произносит мой титул, как ругательство. – Ты и та девушка из Дома Самоса. Скажи, в жизни она такая же неприятная, какой кажется?
– Это Тристан, помощник Фарли, – вмешивается Уилл и неодобрительно смотрит на молодого человека. – Тристан, поласковей.
– Зачем? – я фыркаю. – Эванжелина Самос – кровожадная стерва.
Улыбнувшись, Тристан обращает самодовольный взгляд на Уилла.
– И они не все мартышки, – тихо добавляю я, вспомнив добрые слова Мэйвена.
– Ты говоришь о том принце, с которым обручена, или о том, который ждет в лесу? – спокойно спрашивает Уилл, как будто интересуется ценой на муку.
Тристан опрометью вскакивает со стула. Вытянув обе руки, я догоняю его у двери. Хорошо, что мне удается сдержаться. Меньше всего я хочу убить током человека из Алой Гвардии.
– Ты привела сюда Серебряного? – шипит Тристан. – Принца? А ты знаешь, что мы сделаем, если захватим его? Чего мы сможем требовать?
Хотя он возвышается надо мной, я не уступаю.
– Оставьте его в покое.
– Несколько недель роскошной жизни – и твоя кровь тоже стала серебряной, – презрительно отзывается он с таким видом, как будто желает моей смерти. – Ну что, меня ты тоже ударишь током?
Он намеренно причиняет мне боль. Я опускаю руки, боясь, что искры вновь выйдут из-под контроля.
– Я защищаю не его, а тебя, идиот. Кэл рожден и воспитан бойцом, он может сжечь всю деревню дотла, если захочет.
Правда, он этого не сделает. Надеюсь.