Рука Тристана касается пистолета.
– Пускай попробует.
Но Уилл кладет ему на запястье сморщенную руку. Прикосновения достаточно, чтобы мятежник успокоился.
– Довольно, – шепчет Уилл. – Зачем ты сюда пришла, Мэра? Килорн спасен, твои братья тоже.
Я тяжело вздыхаю, по-прежнему глядя на Тристана. Он пригрозил взять Кэла в заложники, чтобы потребовать за него выкуп. Почему-то эта мысль сильно меня тревожит.
– Мой… – одно слово – и я уже борюсь. – Шейд состоял в Алой Гвардии.
Это не вопрос, а констатация факта. Уилл с виноватым видом отводит глаза, а Тристан опускает голову.
– Его казнили. Серебряные убили моего брата, а теперь хотят, чтобы я вела себя так, как будто согласна с этим.
– И ты умрешь, если откажешься, – подхватывает Уилл, озвучивая то, что я и так уже знаю.
– Но я не намерена умирать. Я буду повторять их слова. Но… – я слегка запинаюсь, балансируя на грани. – Я живу во дворце, в самом сердце их мира. Я быстрая, незаметная… я могу помочь.
Тристан прерывисто втягивает воздух и вновь выпрямляется в полный рост. Он уже не сердится – в его глазах сверкает что-то вроде гордости.
– Ты хочешь присоединиться к нам.
– Да.
Уилл стискивает зубы, пронизывая меня взглядом.
– Надеюсь, ты понимаешь, на что подписываешься. Это не просто моя война, или война Фарли, или Алой Гвардии – это твоя война. До самого конца. Не для того чтобы отомстить за брата, но чтобы отомстить за нас всех. Сражаться за тех, кто был. Спасти тех, кто только будет.
Скрюченная рука тянется ко мне, и я впервые замечаю на запястье у Свистка татуировку в виде алой ленты. Вроде той, что заставляют нас носить. Но Уилл носит ее вечно. Это – часть его, как кровь в жилах.
– Ты с нами, Мэра Бэрроу? – спрашивает он, беря меня за руку.
Кэл сказал: снова война, снова смерть. Но, возможно, он ошибается. Есть шанс, что мы изменим мир.
Мои пальцы сжимаются, цепляясь за Уилла. Я ощущаю бремя своих поступков и понимаю, какая важность стоит за ними.
– Я с вами.
– Мы восстанем, – шепотом произносят Уилл и Тристан.
И я договариваю вместе с ними:
– Алые, как рассвет.
В дрожащем свете свечи наши тени на стенах напоминают чудовищ.
Вернувшись к Кэлу, который ждет на окраине деревни, я чувствую облегчение – принятое решение и мысль о том, что будет, придают мне храбрости. Кэл шагает рядом, время от времени поглядывая на меня, но ничего не говорит. В то время как я настаиваю, допытываюсь и силой вытягиваю у людей ответы, Кэл поступает наоборот. Возможно, это военная тактика, которую он почерпнул в одной из своих книг: пусть враг сам придет к тебе.