– Это исключительно в целях безопасности. Если кто-нибудь перехватит письма и узнает…
– И камеры здесь тоже в целях безопасности? – спрашиваю я, указав на стены.
Электронные глаза буквально впиваются в мое тело, рассматривая меня с головы до ног. Можно с ума сойти. После такого дня, как сегодня, я не знаю, сколько еще выдержу.
– Я заперта в этом кошмарном дворце, окружена стенами, охранниками и людьми, которые готовы разорвать меня на клочки. И даже в собственной комнате мне нет ни минуты покоя!
Вместо того чтобы прикрикнуть, Кэл как будто удивляется. Его глаза вспыхивают. Стены голые, но, несомненно, он тоже ощущает присутствие камер. Разве можно не почувствовать эти давящие взгляды?
– Мэра, здесь нет камер.
Я отмахиваюсь. Электрическое гудение по-прежнему бьется о мою кожу.
– Не говори глупостей, я их чувствую.
Он, кажется, в растерянности.
– Чувствуешь? Как?
– Я…
Но слова замирают на губах. Я понимаю: Кэл не чувствует ничего. Он не может взять в толк, о чем я говорю. Какими словами описать это, если он не знает? Разве я сумею объяснить, что ощущаю энергию в воздухе, как собственный пульс, как часть себя, как шестое чувство? Он хотя бы поймет?
Хоть кто-нибудь меня поймет?
– Это… ненормально?
Что-то мелькает в его глазах, пока Кэл пытается подобрать слова, чтобы объяснить мне, что я отличаюсь от остальных. Даже среди Серебряных я – нечто из ряда вон.
– Нет, насколько я знаю, – говорит он наконец.
Я тихонько отзываюсь:
– Кажется, во мне не осталось ничего нормального.
Кэл открывает рот, чтобы заговорить, но передумывает. Никакие слова не поднимут мне настроение. Он вообще ничего не может для меня сделать.
В сказках бедная девушка радуется, когда становится принцессой. Но прямо сейчас я сомневаюсь, что улыбнусь хоть когда-нибудь.
Твое расписание:
7.30 – завтрак
8.00 – этикет
11.30 – обед
13.00 – уроки
18.00 – ужин
Тебя будет сопровождать Лукас. Расписание не обсуждается.
Ее королевское величество королева Элара из Дома Мерандуса.
Записка короткая и без околичностей, не говоря о том, что грубая. У меня кружится голова при мысли о пяти часах занятий, стоит вспомнить, как ужасно я училась в школе. Со стоном я бросаю записку обратно на тумбочку. Она приземляется в пятне золотого утреннего света, словно дразня меня.
Как вчера, впархивают три молчаливые горничные. Через пятнадцать минут, отложив в сторону узкие кожаные лосины, ниспадающее складками платье и другие странные и непрактичные предметы одежды, мы выбираем самую простую вещь, какая нашлась в моем гардеробе, полном чудес. Тонкие, но прочные черные брюки, фиолетовый жакет с серебряными пуговицами и серые лакированные сапоги. Не считая блестящих волос и боевой раскраски, я почти похожа на себя прежнюю.