Вокруг все было каким-то расплывчатым как на старой пленке. Картины и персонажи наплывали друг на друга, звук шел, словно через вату, отрывочные фразы, слова, звонки мобильных телефонов. Из ниоткуда появилась Манана, бледная до синевы, она полулежала на банкетке, медсестра водила у ее лица ваткой. Георгий сидел, рядом обхватив голову руками, что-то бормотал, качаясь из стороны в сторону. Промелькнула женщина, похожая на мать Сережи, или показалось?
Влада продолжала бежать по коридору, ей вдруг почудилось, что на каталке возле окна лежит Янек, а рядом стоит знакомая, очень знакомая фигура в платочке. Это что, баба Вера?! Пришла забрать с собой маленького праправнука?! Владу качнуло, больно ударилась плечом о стену…
– Ну вот, видишь, Янек, мама-то твоя как спешила, теперь ей тоже коленки зеленкой намажем. Будете оба зеленушки. – Приговаривает пожилая медсестра.
Мальчик сочувственно смотрит на Владу.
– Ты коленками упала? Больно? Хочешь, подую? Баба Галя мне всегда дует, что бы не щипалось.
– Вот молодец какой, маму жалеет маленький мужичок, – приговаривает медсестра. – И терпеливый, да, Янек? Почти не плакал.
Мальчик утыкается в мамино плечо, тетя обманывает, конечно, плакал, как все, от страха, от боли. Ну, пусть мама этого не знает.
Взгляд сына постепенно «уплывает», врач уже предупредила, что дали анальгетики, и он скоро уснет. Теперь Влада знает, что Янек везучий, удачливый счастливчик. И пусть лоб в зеленке и на носу красуется большая ссадина, и левая рука в гипсе от локтя до самых пальцев. Зато она может держать сына на руках, и прикасаться губами к теплой и потной головенке.
Только теперь, она почувствовала, как щиплет ладони и содранные настом колени. Вот и хорошо, и пусть болит и даже сильнее, чем сейчас, она заслужила эту боль. Кажется, что только сейчас наконец-то как следует, разглядела сына. Как же она смотрела на него раньше? Неужели не видела, аккуратный прямой нос, ровные брови. Не замечала что форма губ у него такая же, как у нее. И пальцы, сиротливо выглядывающие из гипсовой повязки, длинные и изящные, в точности как узкие «музыкальные» кисти рук его деда.
И, пожалуй, ее мальчик самый удачливый из всех Домбровских, он просто есть, разве этого мало?
Влада проводит свободной рукой по волосам, пучок съехал на сторону, шпильки больно впиваются в голову. Как же она, оказывается, устала!
Янек что-то пробормотал во сне, и она вдруг начала укачивать сына, как делала это ее мама, Анька, прабабушка Вера. Слегка наклоняясь вперед, словно внутри сидел древний, древний механизм, который нельзя поломать, или заставить делать по-другому. И шепот, которым Влада произносила слова, то же был древний, живущий внутри, и запрятанный так глубоко, что и его никак невозможно отключить.