На смену этой мысли пришла другая, еще более кислая. Возможно, если бы отец не относился к цифири с презрительным рыцарским безразличием, дела Туринской марки не были бы столь плачевны, как в последние года. Палаццо бы не тускнело год от года, покрываясь пылью и страдая от недостатка заботливых рук, а отцовские рыцари являлись бы по его зову немедля, как того требует вассальная клятва, а не выдумывали бы никчемные оправдания, сидя по своим наделам, иные из которых были меньше дворцовой бальной залы.
Гримберт подозревал во всем майордома. Этот-то в достаточной мере владел коварной наукой цифр, чтоб затуманить голову отцу и обвести его вокруг пальца. Наверняка, обстряпывал какие-то свои штучки, втянув в сговор казначея и канцлера. Отец — благородный рыцарь, возложивший всю свою жизнь на алтарь служения, его ничего не стоит провести ловким придворным хитрецам, поднаторевшим в умении играть цифрами…
Аривальд с трудом улыбнулся, сплюнув в снег желчью. Чувствовалось, что затянувшийся переход дался ему нелегко.
— Дьявол, я уже думал, что мой желудок вот-вот выглянет наружу…
Гримберт позволил себе легкую пренебрежительную усмешку. Словно сам пересек в «Убийце» по меньшей мере Аравийскую пустыню без единой остановки.
То-то и оно, мессир Аривальд! Складывать цифры умеет любой придворный евнух, а попробуйте-как потрястись в железном нутре денек к ряду, там живо будет видно, кого судьба прочила в рыцари, а кого в счетоводы!..
— Ну и хлюпик же ты, Вальдо, — не сдержался он, — Принцесса на горошине! У нас было всего-то шесть ходовых часов!
Аривальд слабо улыбнулся, растирая седалище и шипя от боли. Он был привычен к долгим переходом, но утроба его «Стража» еще более располагала к умерщвлению плоти и аскезе, чем жесткие внутренности «Убийцы».
— Восемь, Грим. Мы вышли еще прежде чем в церквях отзвонили первый час[3]. А сейчас уже два пополудни.
— Пусть восемь, — Гримберт махнул рукой, показывая, что не собирается спорить, — Невелика разница. Располагайся, а я пока гляну, не течет ли масло…
***
Сделав несколько быстрых шагов и приседаний, чтоб разогнать по телу застоявшуюся кровь, он первым делом наскоро осмотрел «Убийцу». Обошел кругом, сбивая подошвой ботфорта прилипшую к броне ледяную корку, к которой кое-где прилипли сухие ветки, пощупал рукой теплые прорези вентиляционных отверстий, нырнул под бронепластины, прикрывающие ходовую часть подобием латной юбки, чтобы проверить главные редуктора, и с облегчением убедился, что тряску они пережили сносно, разве что украсились, точно лошадь потом, легкой масляной капелью.