Нет уж, блаженно подумал Гримберт, ожесточенно сражаясь с жесткой сырной коркой, уж лучше так. Чем пировать на драгоценных тарелках, вкушая деликатесные яства под аккомпанемент сладкой лести придворных, лучше трапезничать так, как трапезничали предки, благородные рыцари старой закалки — расположившись на броне, еще горячей от вражеских огнеметов, без разряженных придворных шутов, с одними только верными оруженосцами, хлебая прямо из горлышка захваченное в чужих погребах вино…
Верно поняв его взгляд, Аривальд наполнил до краев их общий походный кубок, сделанный из расточенного цилиндра, но выглядящий почти как настоящий.
— За прекрасных дам? — предположил он, — Или за рыцарские добродетели?
— Погоди. Надо бы чем-то подсластить эту кислятину, — Гримберт вытащил из-за ремня кисет и небрежно вытряхнул на ладонь пару крупных таблеток, похожих на комки жженого сахара, — Кинь-ка это в вино.
Небрежность была хорошо отрепетирована и произвела на Аривальда должное впечатление.
— Что это?
— Бензедрин. Говорят, распаляет душу сильнее, чем литания, прочитанная самим Папой Римской. Все рыцари его используют в походах, чтоб поддержать силы. А сегодня у нас настоящий поход, а? Это тебе не прогулка по парку!
Аривальд уважительно посмотрел на таблетки. Еще бы, подумал Гримберт, ему, небось, и нюхать-то таких не приходилось. Среди пажей много родовитых сынков, но жалование им положено скромное, а условия содержания вполне аскетичные. Для того, чтоб заглушить усталость и притупить боль там чаще в ходу «пещерная пыль», которую кустарно гонят подмастерья туринских химиков на дрянной аммиачной смеси и продают по денье за десять гран. Неудивительно, что добрая половина пажей выглядят поутру как дохлые жабы с мутными глазами…
Таблетки быстро растворились в вине, но Аривальд не сразу осмелился отхлебнуть. Некоторое время он опасливо разглядывал пузырьки на поверхности, облизывая губы.
— Я надеюсь, это зелье не такое уж сильное, — пробормотал он, — А то как бы нам не покрыть себя славой вроде той, что досталась мессиру Эдобиху.
— Мессиру Эдобиху, второму графу Пембрук? — тут же спросил Гримберт. Геральдические таблицы он помнил воочию, так же отчетливо, как энергетическую схему «Убийцы» или свой собственный герб, — Тот, что загнал свое войско в Рокингемский лес и утопил в болоте?
— Нет, — Аривальд мотнул головой, — Его внук. Что, неужто не слышал, как он спасал Иерусалим?
Гримберт неуверенно покачал головой.
Церковный информаторий, без сомнения, был кладезем разнообразных знаний, пусть подчас почти не систематизированным, но некоторые события он не считал нужным отображать в своих летописях, особенно из числа тех, что творились за морем.