Лиза поняла, что происходит.
– Вы хотите сказать, что проиграли? Зачем же блефовали?
– Чтобы выманить вас всех из станции. Я отчаянно рисковал, пробираясь в челнок Жанны и Бена. В любой момент меня могли подстрелить, как беспечного триасового листрозавра. Удостоверившись, что на станции осталась лишь ты, я собирался бежать на одном из челноков, но понял, что спускаетесь ещё и вы с роботом, и поменял план. Теперь я хочу вернуться с золотом, а ты – заложница. Пока ты со мной – моя голова на плечах, а в теле нет дыр от копья. – Серебренцев хрипло рассмеялся. – Что же, идём выручать мои сокровища. Надеюсь, что робот составит мне компанию. Будь он человеком, стал бы величайшим хроноисследователем, не так ли, Боббе?
Робот погасил все светодиоды, показывая, что не хочет общаться с Серебренцевым.
– Мило, – хмыкнул Серебренцев и вытащил из кармана бластер. – Однако вперёд. Надевай шлем и возьми с полки новый баллон с кислородом. Нам придётся пройтись.
Серебренцев отлично изучил здешние заросли. Он командовал, куда поворачивать, и в переплетениях стволов и ветвей обнаруживался малозаметный проход. Даже Боббе там, где Серебренцев указывал путь, удавалось ловко объезжать валежник и не отставать. Пару раз дорогу пересекали ищущие, чем поживиться, листрозавры.
– Вот беззаботные существа, – заметил Серебренцев. – Жрут всё: коренья, клубни, насекомых, яйца ящерок, печенье, разбросанное девочками из будущего. Дышат таким гадким воздухом, ходят под кислотными дождями, падающим порой вулканическим пеплом и думают, что для них сейчас лучшие времена. Впрочем, с их мозгами трудно думать. Могли бы завидовать – позавидовали бы и воробьиному мозгу. Скоро придут динозавры и всех этих увальней съедят. Те, что выживут, попрячутся в норы и миллионы лет будут в них прятаться, пока не прокачают мозг до конкурентных величин. Хорошенько обдумывать свои действия важно, не так ли?
Пару раз они проходили сквозь облака мелких насекомых, напоминающих подёнок.
– И эти тоже, – комментировал Серебренцев. – Закончился дождь, и они радостно вьются. Членистоногие удивительно живучи, откати любой камень, и найдёшь под ним мокриц, а стрекозы ловко ловят эту мошкару. – Он осмотрелся. – Сейчас они спят.
Наконец ветви расступились, окончательно выпуская их из объятий. Лиза, Боббе и Серебренцев стояли на скалистом морском берегу. Не менее чем в сотне метров внизу зеленоватые волны с шумом яростно налетали на обрыв. Чаек здесь тоже не было.
– Дальше пойдём вдоль берега, – сказал Серебренцев. – Он здесь крутой, видно далеко. Одно плохо: подышать солёным морским ветром не удастся, но вид всё равно прекрасен. Я частенько бывал здесь. Гулял, когда выдавалась свободная минута. Куда лучше, чем в этом давящем кустарниковом лесу.