Сестра снова посмотрела на меня, и на ее лице отразилось тупое непонимание. Как будто идея, которую я выдвинула, была одновременно абсурдной и чуждой ее мышлению. Что-то не давало ей сосредоточиться – может, светлячок, а может, давление свиста на психику.
– Призрачники! – крикнула я.
Наконец она поняла. Отступила от застрявшей тележки и медленным, вялым движением достала что-то из кармана на рукаве скафандра. Клинком она в тот момент воспользоваться не могла, поэтому бросила его на пол и сильно пнула.
Клинок призрачников, вертясь, несся в мою сторону. Он был почти невидим – чтобы его разглядеть, мне пришлось отвести взгляд и мысленно сосредоточиться на чем-то другом. Если я не притворялась, что этой острой и опасной штуковины на самом деле не существует, мой разум противился реальности.
Я отступила с пути клинка. Он резко остановился, и я, все еще глядя куда угодно, только не в его сторону, потянулась к его рукояти или туда, где, как мне казалось, она находится. Мои пальцы сомкнулись. Если бы я ошиблась и ухватилась за лезвие, я бы почувствовала, как холодное и чистое ничто отхватывает пальцы.
Я не ошиблась. Я сжала рукоятку, выпрямилась и обогнула лебедку, чтобы коснуться клинком тугого троса.
Он лопнул мгновенно. Если прежде тормозной механизм замедлял тележку, то теперь его действие было сведено на нет. Тележка набирала скорость, унося вдаль сверкающий, пронзительно поющий груз. Желтое свечение превратилось в эманацию цвета сепии, затем в туннеле сгустилась тьма.
Я подошла к тележке Лагганвора и перерезала трос. Лагганвор лежал на земле, корчась и держась руками за шлем. Мне пришлось несладко, но ему было намного хуже – наверное, нейронные механизмы глаза усиливали эффект, позволяя свисту проникать в мозг по дополнительным путям. Я проследила за его тележкой, унесшей с собой сияние, и направилась к Прозор, и она, забрав у меня клинок, знаком – потому что переговариваться мы теперь не могли – велела помочь Фуре.
Ее тележка стояла, застряв на ровном участке рельсового пути. Фура пристроилась к ней сзади, я тоже, и мы вдвоем приложили все усилия, чтобы сдвинуть ее с места. Как только она тронулась, стало легче. Мы столкнули ее в туннель, и трос натянулся. Прозор к тому времени уже расправилась с собственным и вернулась к нам с клинком призрачников. Она освободила тележку Фуры, последнюю из четырех, и смотрела, как та с грохотом катится вниз по туннелю.
Ее желтое свечение исчезло, но мешочек Фуры все еще сиял, и я не думала, что свист утратил силу. Возможно, сблизив пистоли, мы выпустили на волю нечто такое, что теперь уже нельзя сдержать.