. То была серьезная, сложная медицинская книга, посвященная новейшим теориям секса, сексуальности и физиологии полового созревания.
Джонс называл свои собрания «Секс-клубом». Они собирались каждую пятницу в пять часов вечера в «Шопе», популярной столовой на углу Вулф-стрит и Монумент-стрит, находившейся в пяти минутах ходьбы. За бургерами и молочными коктейлями они обсуждали книгу – по главе за раз. На первом собрании студенты, заказав бургеры, погрузились в основы физиологии половой дифференциации. Тогда уже было известно, что все зародыши сначала одинаковые, но что-то – может быть, какой-нибудь химический триггер или фактор окружающей среды, например рацион питания матери, – заставляет зародыша «принять» мужской или женский пол. Вопрос, снова и снова поднимавшийся в «Сексе и внутренней секреции», звучал так: что контролирует мужественность и женственность и что вообще означают эти термины? Связаны ли они с хромосомами? Или с гормонами? Или вообще с чем-то третьим?
Студенты читали об «обусловленном» и «необусловленном» поле. Идея состояла в том, что женские гормоны вызывают развитие женской анатомии у зародыша, а мужские гормоны – мужской. Часть тела, не получающая гормональной стимуляции, являлась «необусловленной». Пример «необусловленного» полового признака – молочные железы самцов.
КОНЦЕПЦИИ БЫЛИ НОВЫМИ, РАСПЛЫВЧАТЫМИ, НО ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМИ.
Студенты читали, что зародыш может сменить пол или приобрести черты обоих полов, если что-то помешает процессу половой дифференциации. Например, в одном эксперименте ученые создали интерсексуального теленка (тогда термин звучал как «гермафродит»), впрыснув кровь самца-теленка в зародыш самки. «Каждая зигота, – писал ученый Фрэнк Лилли, автор первой главы, – таким образом, потенциально является гермафродитной в том смысле, что способна породить особей обоего пола или, при определенном сочетании факторов, особей сразу двух полов, т. е. настоящих гинандроморфов или интерсексуалов».
Книга захватила все внимание Джонса и Сигер. Дочитав книгу в первый раз – все 910 страниц, – они начали заново. Сигер сделала даже больше: когда она не посещала лекции или «Секс-клуб» и не готовилась к еженедельным собраниям, она работала в лаборатории Джорджа Отто Гая. В ее обязанности входило проведение тестов на беременность. Именно с работы лаборанта началось ее эпохальное открытие, потому что Сигер не просто делала то, что от нее требовалось: она обдумывала каждый сделанный шаг, размышляя о его научной основе.
Тест на беременность тогда назывался «тестом A – Z» в честь его изобретателей, немецких врачей Зельмара Ашхайма и Бернарда Цондека. Анализ мочи вероятно беременной женщины впрыскивали мыши, а потом, примерно через 100 часов, исследовали ее яичники: если они набухали и покрывались красными пятнышками, женщина была беременна; если же ничего не менялось – не беременна. По нынешним стандартам «двух полосок» тест, конечно, был довольно тяжеловесным, но в те годы он считался быстрым и простым. До появления гормонального анализа Ашхайма – Цондека женщине приходилось ждать двух или трех пропущенных месячных и сердцебиения плода, т. е. наверняка она узнавала лишь через несколько месяцев.