Меллас, указывая на каждого, представил командиров отделений.
– Жаль вас здесь видеть, сэр, – сказал Коннолли. – Я-то уже на двузначных цифрах перед тем, как унесу отсюда задницу. Мой оставшийся срок так короток, что надо становиться на каску, чтобы поссать.
Казалось, Фракассо немного смутился, но тут же протянул руку для рукопожатия: 'Это тебе жаль. Подумаешь. У меня-то больше года'.
Коннолли, а за ним Янковитц и Джейкобс, протянули руки. Фракассо прошёл проверку. Меллас был доволен. Он-то думал, что будет ревновать. У взвода всё будет нормально. Он и не подозревал, что привязался к этим парням.
– Ещё одна вещь перед тем, как уйду и Фракассо останется с вами насовсем: пусть все помоются. Там у реки есть пункт водоснабжения. Вам, как командирам отделений, пока сами не нажрались и не утопли, проследить, чтобы каждый туда дошёл.
***
Через два часа Меллас сидел в грязи, держа в руке тёплое пиво. В теле чувствовалась странная лёгкость после помывки. Он впервые помылся после приезда во Вьетнам. Небольшая морось охлаждала и освежала лицо. Казалось, он чувствует каждую капельку.
Было темно, вокруг себя он видел, как смутные тени отделялись от маленьких дружеских кружков и отходили отлить. Затем фигуры возвращались, брели от кружка к кружку, разыскивая свой, и снова присаживались к небольшой массе тёмных теней. Меллас подумал, что так же было и у Чингисхана, и у Александра. Меллас мог бы присоединиться к остальным офицерам и штабным в палатке снабжения, но чувствовал желание побыть со взводом. Он испытывал новое чувство товарищества к этим ребятам. Он понимал, что это сентиментально, даже слащаво, и потому старался не поддаваться чувству потери, которое он испытывал, поднявшись на одну ступеньку по иерархической лестнице.
Страшно болела голова, он постоянно отходил в лес метнуть кал. И всё-таки был безмерно счастлив. Здесь было безопасно. Он надеялся, что у него начинается не дизентерия. Новая форма уже стала мокрой и грязной сзади и на коленках и слегка забрызгана после одной из отлучек в кусты. Он не обращал на это внимания. Если они заступили на дежурство 'Бологоловый орлан', то завтра его могут убить.
Он упорно наливался пивом.
Когда лица вокруг превратились в пьяные рожи, Китаец решил, что пришла пора доставить товар к Генри, чтобы он отправил его в Окленд или Лос-Анджелес. Тяжёлый вещмешок неловко оттягивал плечо, его содержимое впивалось в бок и спину. Уже через две минуты после ухода с маленького аэродрома, где расположилась биваком рота 'браво', он обильно вспотел. Протискиваясь сквозь тяжёлые брезентовые полы, образующие вход в четырёхместную палатку Генри, он почувствовал запах нафталина, въевшегося в ткань. Он опустил вещмешок несколько быстрее, чем хотелось бы, и тот, ударившись о фанерный пол, издал металлический лязг. Генри лежал на койке и разглядывал порножурнал. Увидев Китайца, после секундного колебания он расплылся в улыбке, поднялся и поприветствовал его ритуалом рукопожатия. Два товарищи Генри тоже были на месте и поступили точно так же. Приятно было вернуться к братьям.