Долгая мощная очередь автомата АК-47 распластала троицу на животах, заставив отбросить в сторону пивные банки. Из окружавших палаток к блиндажам побежали бойцы, некоторые подпрыгивали на ходу, стараясь попасть ногами в штанины. АК затарахтел опять, и над головами трёх лейтенантов с вальяжным рокотом пролетел рикошет. Хок свернулся вокруг ящика пива, защищая его от пуль. В расположении батальона раздавались крики.
– Что ты думаешь? – крутя головой, спросил Меллас. Хок пожал плечами и открыл три банки: 'Если это грёбаные минёры, то им нужны сраные вертолёты. Только я не грёбаный вертолёт. И я что-то не припомню, чтобы минёры ходили в атаку поодиночке'.
Все трое сели и наблюдали за сумятицей. К блиндажу оперативного центра, склонив голову почти до земли и выкрикивая приказания бойцам, пронёсся Блейкли и скрылся в блиндаже.
– Эй, Джейхок, – позвал Гудвин.
– А?
– Как думаешь, какую медаль получат Шестой и Третий за этот случай?
– 'Военно-морской крест', – сказал Хок, – а, может, и выше. – Хок поднёс руку к губам и изобразил насмешливое фыркание фанфары.
Небольшая фигура ползком появилась за офицерской палаткой. Все замерли, понимая, что у них нет винтовок; пивное молодечество улетучилось. Человек, спиной к ним, подбирался к палатке.
Гудвин двинулся очень медленно и махнул Хоку с Мелласом, призывая, чтоб они катились в его сторону. Он показал на высокую траву за спиной.
Фигура уже ползла за задней стенкой палатки. 'Эй, лейтенант Хок, – прошептала фигура палатке.
– Эй, лейтенант Джейхок, это Поллини, сэр'.
– Господи, Джек, – простонал Гудвин.
– Недолёт, чёртов тупица, – зашипел Хок. – Иди-ка сюда.
Поллини развернулся. 'Что вы, ребята, делаете в кустах?' – громко спросил он. Он наугад направился к ним. С ним был АК-47, который вынес Ванкувер из прерванного разведрейда Мелласа.
– Сюда, Поллини, – свирепо прошептал Меллас. – Как ты думаешь, где ты находишься? В Центральном, нахрен, парке? Прижми задницу к земле, пока никто не увидел.
– О, лейтенант Меллас, сэр, – громко сказал он, подошёл и уселся. Хок забрал автомат; от Поллини разило, как от бастующей винокурни в самую жару. Глаза его слегка затуманились, из уголка рта просочилась слюна.
Мелос пришёл в ярость: 'Эта штуковина может упечь тебя на губу на долгие месяцы. Что ты, по-твоему, делаешь?'
Поллини поскрёб в макушке и беспечно сказал: 'Просто веду огонь по этому месту'.
– Зачем, Поллини? – спросил Хок.
– Разве это неправильно? – ответил он. – Разве не этим занимается ничтожество? – Он поднялся и стоял, заметно покачиваясь. – А, вот, господа. – Он сунул руки в карманы и выудил на свет набитый магазин. – Вот что заставляет хреновину бабахать. – Он засмеялся.