На следующий день, после того как сняли штаб батальона, роту вывезли на ВБВ. Было воскресенье. Батальонный капеллан отец Риордан решил, что было бы утешением устроить поминальную службу. Полковник и Третий с готовностью согласились, хотя все уставные службы уже состоялись поутру.
***
Гудвину пришлось всех подгонять. Снабженцы выдали новую форму. Рота пошла к ручью, к брезентовым душевым. К несчастью, когда они смывали грязь, засохшую кровь и гной, раны тропической язвы засочились свежим гноем на новую форму. Но всё-таки было приятно от того, что можно выдавливать гной и смотреть, как, чистый и желтоватый, он течёт и смачивает нетронутый хрустящий хлопок новой полевой униформы. Не обошлось без скулежа, но чистая вода, новая одежда и горячее питание свели его к минимуму.
В 15:50 Фитч и Гудвин подошли к залитому слякотью участку, на котором рота разворачивала палатки. 'Ладно. У вас десять минут, чтобы собраться у священника, – сказал Фитч. – Там и увидимся. После службы у вас свободное время до восьми-ноль-ноль утра'. Он посмотрел вокруг. Его рота была до жалости мала. Он опустил глаза, не в силах говорить; плечи его опустились.
– Слушайте, ребята, – прибавил он. Он попробовал улыбнуться. Слова не шли. В носу захлюпало. В горле запершило. Он снял кепи. – Слушайте…, – слабо прохрипел он.
Люди поднялись с земли. Те, у кого на голове были панамы, сняли их и остались стоять; некоторые сложили руки перед собой, и все смотрели на Фитча, стоявшего под свинцовым небом.
Фитч надел кепи и пошёл к часовне.
После молебна отец Риордан затянул гимн. Чёрные его не знали, да и половина белых тоже.
Риордан предоставил слово Симпсону.
Симпсон всматривался в отмытые юные лица перед собой и чувствовал смесь гордости и отваги. Он стоял, заложив руки за спину, слегка расставив ноги, и говорил о том, как гордится каждым из них, как гордится теми, кто пожертвовал собой. 'Это был образцовый штурм. В лучших традициях морской пехоты. – Он помолчал, подыскивая слова, которые смогли бы передать его чувства. – Не знаю, знаете ли вы, но у меня на квартире есть стенд, на котором перечислены все мои подразделения. Если одно из них делает исключительно замечательную работу, я напротив него ставлю золотую звёздочку, так чтобы любой входящий мог видеть её. За всё то время, что я в стране, я поставил всего две звёздочки. И вот сегодня утром я добавил ещё две. Одну батарее 81-мм миномётов, моим личным боевым средствам поражения неплановых целей, и одну – роте 'браво'. – Он посмотрел на устремлённые к нему лица. – Никогда ещё не было более гордого командира. – Он сел, сдерживая навернувшиеся на глаза слёзы.