и я и где два купе разборкой перегородки были превращены в оперативную «комнату»; шестое купе было отведено под телеграф (на каждой станции аппарат включали в железнодорожную линию для телеграфной связи с вышестоящим штабом). Другой вагон был инспекторским, третий – офицерское собрание. Четвертый – электрическая станция. Затем были вагоны писарской, для ординарческой команды, для комендантской команды, для телефонистов-телеграфистов, вагон-кухня, конские вагоны и платформы для обозных повозок и автомобиля. Автомобиль появился в Полтаве – два гимназиста зачислились к нам добровольцами с собственным автомобилем (один из них остался при нем шофером, а младший брат – помощником шофера).
По взятии нами Полтавы прибыл к нам генерал Май-Маевский[1615], чтобы поблагодарить отряд генерала Бредова за службу. Он произвел смотр войскам на плацу подле красивого бульвара у высокого обрыва над Ворсклой. Впрочем, смотр не был эффектным: наши полки были далеко, в боевой линии, а в городе оставался небольшой резерв да саперная рота. Генерал, производивший смотр, был еще менее эффектен, чем смотр: на коротких ногах огромное шаровидное тело, а непосредственно над этим шаром – без шеи – шаровидная голова с лицом, казавшимся в ширину более протяженным, нежели в высоту. Бедный Май-Маевский располнел до невозможности. Казалось удивительным, как мог такой заплывший жиром человек проявлять огромную и победоносную командную энергию.
Вскоре после взятия Полтавы мы попали в тяжелое положение: главные силы отряда верстах в 20-ти к западу от города, а к самой Полтаве подступила неприятельская колонна, пришедшая от Ахтырки; с юга же, от Кременчуга, подошли банды, довольно многочисленные.
Мы попали в мешок. Естественным решением было бы поспешное отступление Полтавского отряда на левый берег Ворсклы. Но генерал Бредов решил выправить положение не отходом на восток, а ударом на запад. 7-я дивизия ввязалась в тяжелый бой, а Гвардейская бригада разбила наголову Башкирскую конную дивизию[1616] (редкий случай уничтожения конницы атакующей пехотою). Эта дивизия понесла такие потери, что была после боя навсегда расформирована. Благодаря этой победе, сжимавшие нас клещи сейчас же разжались.
Впрочем, через несколько дней какой-то неприятельский отряд прорвался в Константиноград. Мне было приказано немедленно послать туда одну роту из Полтавского гарнизона. Железнодорожники саботировали: нет машиниста, нет паровоза с углем и т. п., надо, мол, выполнить все формальности по передаче вагонов с Кременчуг-Харьковской на Киев-Полтавскую дорогу (дороги эти принадлежали разным дирекциям). Я пригрозил дежурному по станции расстрелом, если к определенному времени поезд не отойдет – поезд отошел раньше этого времени. Положение железнодорожных служащих было крайне тяжелым – они, полуголодные, устали выполнять требования красных, белых и партизан без определенного цвета, поочередно владевших дорогами в дни Гражданской войны. Машинисты и кондуктора боялись вести поезда, потому что случалось терять на долгие месяцы связь с семьей вследствие неожиданного скачка линии фронта.