Все эти и многие другие возмутительные подробности я узнал от его вдовы, Веры Лаврентьевны, которая, разыскивая мужа, героически пересекала партизанские, большевицкие и добровольческие фронты, расспросила полковника Шифнера-Маркевича и подобающим образом погребла тело мужа. Выйди он к нашим линиям на 1 километр севернее, он попал был не в казачий штаб, а в штаб Полтавского отряда, ко мне. Первый бой Полтавского отряда был удачен, и мы, преследуя врага, заняли Константиноград. Вскоре затем мы разбили красных под Полтавою и заняли этот дивный, утопающий в садах город. Полтава была излюбленным местопребыванием отставных генералов – хороший климат давал надежду на долгую жизнь; дешевизна позволяла удовлетворять на пенсию все стариковские потребности, а специально генеральскую потребность – чтобы кто-нибудь, отдавая честь, становился во фронт – удовлетворяли кадеты Полтавского корпуса. Дальнейшие города, начиная от Гоголем прославленного Миргорода, были забытыми Богом углами, население которых сильно пострадало от местных комитетов и от красноармейских частей.
В Полтаве мне прибавилось работы: оперативное отделение стало и пропагандным. Уже по взятии Константинограда я написал несколько прокламаций, и поручик Циммерман[1613] (заведующий разведкой) напечатал их в десятках тысяч экземпляров в типографии, еще пахнувшей коммунизмом. Под Полтавой же я дал Циммерману задание немедленно по нашем вступлении в город начать издание газеты. Энергичный Циммерман отыскал какую-то даму, у которой полтора года тому назад большевики отобрали местную газету; он водворил ее в ее бывшую редакцию, оживил типографию, замершую при бегстве коммунистов вследствие нашего приближения к городу; и через 24 часа по овладении нами Полтавою на улицах продавали первый номер «Полтавского вестника». Циммерман, не прекращая своей работы в штабе, редактировал и газету, а я писал военные обзоры. Развивая пропагандную деятельность, я выставил в витринах магазинов огромные карты театра военных действий и ежедневно обозначал на них линию фронта, согласно сообщений штаба главнокомандующего.
Полтава быстро оправлялась от ужасов большевистского режима. Мои «оперативные мальчики» говорили мне об этом, войдя в курс полтавской жизни, благодаря установлению знакомств с приветливыми полтавскими барышнями. Я ни с кем не мог познакомиться – безотлучно (если не считать выходов к моим картам в витринах) находился в штабном поезде. Поезд мы организовали уже на ст. Лозовая. Теперь же в Полтаве мы его пополнили: он состоял из оперативного вагона, где жили в отдельных купе генерал Бредов, полковник Эверт