, прорвавши наш фронт, ворвались в Киев. Через два дня положение было восстановлено, но этот эпизод произвел очень тягостное впечатление на киевлян.
Киевляне, а особенно киевлянки встретили нас, по уходе корпуса галичан, триумфально – наши пушки, винтовки наших солдат были украшены цветами, офицерам подносили цветы как примадоннам[1652].
В приемной у генерала Бредова (мы расположились в здании бывшего штаба Киевского военного округа на Банковой ул.) отбою не было от посетителей, желавших выразить свое уважение герою-освободителю. Одна дама, например, дожидалась несколько часов очереди на прием, чтобы спросить генерала, ехать ли ей лечиться на Минеральные Воды. «Сударыня, – ответил генерал Бредов, – об этом надо бы спросить доктора». «Ах, нет, генерал. Я вас так уважаю, что послушаюсь только вашего совета».
Из-за этого наплыва посетителей я часами не мог добиться от генерала, чтобы он принял мой оперативный доклад. А между тем работы было много: генерал совмещал должности начальника края, командира корпуса, начальника киевского гарнизона, начальника 7-й дивизии. И я с моими семью помощниками должен был со всем справляться. Каждый вечер, около полуночи, делал я последний оперативный доклад генералу; при этом он засыпал в кресле, а я, докладывая, опирался о стенку, чтобы не упасть, заснувши.
Маленькая иллюстрация того, как загружен был работою генерал и его маленький штаб: я был в 1917 г. (не в пример моим однокашникам по академии) причислен к Генеральному штабу; об этом была отметка в моем послужном списке, но не был указан номер приказа Ставки или штаба фронта, или штаба армии (в революционное время небрежничали и писаря и адъютанты); поэтому я для верности просил полковника Эверта снова представить меня к причислению, когда в начале августа 1919 г. пришло распоряжение генерала Деникина возбуждать ходатайства о причислении достойнейших из числа курсантов академии; полковник Эверт написал отличное представление и дал генералу Бредову для наложения на нем резолюции; бумага пролежала на генеральском столе две недели; тогда я во время обычного доклада обратился к генералу за разрешением проситься о переводе в другой штаб; «С чего вдруг?» – изумился генерал. «Я вижу, что вы недовольны моей работой». «Откуда вы это взяли?» «Предполагаю это потому, что вы не находите меня достойным причисления к Генеральному штабу и моему представлению не дали хода». «Я его задержал, чтобы положить возможно более похвальную резолюцию, да все нет времени хорошенько обдумать ее… Вот ваше представление… Вот и резолюция на нем… Отдайте начальнику штаба и никуда от меня не уходите». И нельзя было винить Бредова в таком невнимании к своему ближайшему сотруднику – генерал действительно изнемогал от избытка обязанностей.