7-я пехотная дивизия вела себя в этом отношении отлично – на нее жалоб не поступало. Штаб же наш, насколько мне известно, никаких «благодарностей» от населения не получал. Мы воевали, но не наживали.
После взятия Киева на фронте Полтавского отряда наступило затишье – нам дальше некуда было идти, а красные были так заняты положением у Курска, что Киев выпал из орбиты их внимания. Нам стало известно, что 10 августа[1659] кавалерийский отряд полковника Барановского совершил десант под Одессой и занял этот город[1660]. Я с нетерпением ждал установления телеграфной связи с Одессой, чтобы постараться получить известие о жене, родителях и родных: прошло 5 месяцев со дня моего ухода из дому.
Наконец я получил известие о жене и семье. Мне доложили: «На аппарате появилась Одесса», и я побежал в телеграфную комнату. Дежурным по одесскому телеграфу оказался подполковник, мой бывший сослуживец, и я его попросил вызвать по телефону мою жену и спросить, как она живет и все ли благополучно дома. Через несколько минут – они показались целым часом – я получил ответ: «Все благополучно. Счастлива получению известия от тебя и Миши». По моей просьбе, на другой день Милочку допустили в Одессе на телеграф и я с нею, при посредстве телеграфиста, переговорил. Ее удивляло, что телеграфист так долго выстукивает ее короткие фразы, а я поражался необычно нежному тону Милочкина разговора: «Истосковалась по тебе, милый… не дождусь, любимый, твоего приезда…» Потом оказалось, что симпатичный телеграфист нашел, что супруги разговаривают слишком серьезно и от себя добавлял некоторое количество нежных слов; и в принимаемый от меня текст он включал ласковые выражения, мне не свойственные.
Раз Одесса была в добровольческих руках, раз стало налаживаться не только телеграфное, но и железнодорожное сообщение, мы с Мишей решили ехать в отпуск домой. Мой дядя, занимавший пост начальника военных сообщений Добровольческой армии, приказал дать мне классный вагон и распорядился о прицепке этого вагона к первому отходящему поезду на каждой узловой станции. Со мною поехало человек 20 одесситов и николаевцев. Мы запаслись винтовками и большим количеством патронов и ручных гранат – хотя между Таращей и Знаменкой украинские партизаны и считались ликвидированными, но все же еще бывали нападения на поезда. Поехали мы кружным путем, на Николаев, потому что между Бобринскою и Одессою еще не было движения.
>Поручику Сильвестрову[1661], моему подчиненному еще по штабу 15-й дивизии, я поручил ведать охраною от партизан и следить, чтобы наш вагон не застревал на станциях, где переформировываются поезда. Хитрый поручик пустил слух, что в вагоне едет генерал Месснер, и поэтому нас мгновенно перецепляли на узловых, а на промежуточных станциях поезд почти не задерживался: коменданты и начальники станций торопились отправить поезд со строгим начальством. А на переговорах от Долинской к югу, поручик Сильвестров дал машинисту хорошие чаевые, чтобы тот довез нас поскорее – мы боялись опоздать на одесский пароход. Машинист так постарался, что на станциях пришлось отцепить 3 платформы с углем для Николаева: загорелись оси от быстрого движения.