он мне говорил, что с добычей и перевозкой угля очень неблагополучно. Кроме того, вся магистраль совершенно не подготовлена для пропуска массы людских эшелонов – нет запасов топлива, нет продовольствия и, вдобавок ко всему, хозяевами дороги и всего движения являются чехи, думающие только о себе и о соблюдении своих собственных интересов.
Всю ночь простояли на ст[анции] Андриановка, причем не исключалась возможность ночного нападения красных. Весь путь впереди забит пассажирскими и товарными поездами, задержанными в пути набегом красных.
В шедшем с востока поезде встретил подполковника Михайлова[1802], служившего во Владивостоке в жандармском управлении, а сейчас примазавшегося к какому-то семеновскому штабу.
По его словам, дела Омска совсем плохи; в атаманском окружении это вызывает не особенно скрываемые чувства радости, даже как будто бы готовятся быть наследниками падающего режима[1803].
Все это ухудшило состояние здоровья; начались жестокие боли, пришлось травиться морфием. Вспомнили около Омска; хочется узнать, в каком состоянии войска и насколько красные превосходят нас в силах. Очень важна также степень развития начавшихся местных восстаний в районах Барнаула и Минусинска.
Надо или какой-либо исключительной ценой купить вооруженную помощь чехов, или же, быть может еще более дорогой ценой, купить их согласие немедленно же эвакуироваться в полосу отчуждения и во Владивосток, после чего на их место должны будут выдвинуться японцы.
Чувствую, что раз не удержались у Петропавловска, то у Омска уже не зацепиться и придется уходить на Красноярск, где на очень узком фронте можно будет надолго закрепиться.
А тогда Иркутский район станет главной базой, и вновь поднимется тревожный вопрос о снабжении тыла и населения хлебом. Проклинаю Михайлова, не давшего осуществиться моему проекту летней скупки всего хлеба в Маньчжурии, когда мы могли приобрести его по шести руб. за пуд и исподволь сосредоточить в Забайкалье и в Иркутске.
Ползем на восток медленно, кое-где видны остатки путевых будок, сожженных красными партизанами. Смотря на бегущие мимо нас степи, мечтаю о появлении здесь танков, о присылке которых просил в Омске у Жанена и союзников.
4 ноября. На станции Маньчжурия стояли недолго, наш вагон даже не беспокоили таможенным осмотром; зато ночью и ранним утром, начиная от Оловянной и при проходе через Даурию и Мациевскую, к нам вваливались весьма разнузданные и пьяные офицеры и требовали себе места, открывая двери купе и изображая из себя разных контролеров.
На ст[анции] Борзя при помощи собственного ключа в наш со всех сторон запертый вагон забрался мальчик в форме Сибирского кадетского корпуса, предъявивший удостоверение командира бронированного поезда [ «]Усмиритель[»] о том, что он кадет Александров, сын товарища министра внутренних дел генерала от кавалерии Александрова.