В шанхайской газете прочитал разговор с Каутским[1832], высказавшим, что правительства европейских государств проспали время, когда следовало задавить большевиков; теперь, когда все избавились от немецкой опасности, правительства попали в руки рабочих, а те не допустят энергичной борьбы с красным злом, ибо они надеются на нем заработать, а его черных сторон они сами на себе не испытали. В этом много правды.
Приходил и долго разглагольствовал барон Корф[1833]; он понемногу болтается при всех, кажется, разведках и контрразведках и утверждает, что Семенов при содействии японского командования, действительно подготовляет отделение Дальнего Востока в автономное государство и что то же самое замышляется и по отношении Маньчжурии, где японским агентом является Чжан Цзо-Лин[1834], пользующийся якобы поддержкой американских капиталистов, и ведет даже секретные переговоры с[о] Стивенсом[1835] о заключении в Америке займа на выкуп Китайской железной дороги.
По мнению Корфа, Розанов в плену у Семенова и под постоянным надзором Калмыкова; последний сейчас играет в Приморье первую скрипку, находится в тесных дружеских отношениях с японцами и занимает острое враждебное положение к американцам.
Японцы и американцы преследуют только личные цели, редко противоположные, и стараются всячески друг друга подкузьмить; видный американский представитель Эмерсон[1836] не постеснялся недавно заявить, что скоро японцам будет не до Сибири, так как весной у них произойдет такая жестокая революция, что и Микадо, быть может, не усидит на своем троне.
Корф уверяет, что Семенов и Чжан Цзо-Лин находятся и действуют в тесном союзе и обязались друг другу помогать, и что почти полномочным посланником при Чжане состоит мой бывший подчиненный по Восточному институту капитан Грегори[1837], ведущий в Мукдене такой широкий образ жизни, который затмил остальных семеновских сателлитов. Англичане и американцы очень недовольны направлением дальневосточных событий и якобы настаивают перед адмиралом на том, чтобы командующим войсками в Забайкалье, на Амуре и в Приморье был назначен генерал Хрещатицкий[1838], единственный, по их мнению, достойный для сего кандидат.
15 ноября. Ухудшение состояния здоровья и почти полное отсутствие сна вызвали мой отъезд во Владивосток в надежде устроиться там в Морском госпитале, бывшем в мои времена образцовым и превосходно обставленным медицинским учреждением. Перед отъездом познакомился с опубликованным в газетах грозным воззванием Сахарова, сулящим расстрелы и всякие скорпионы всем, не исполняющим распоряжения по эвакуации; по суконности редакции и по глупости самих угроз видно, что тут работали совместно родственные души бетонного аракчеевца и злобного полицейского