Как только мы с Димой вышли за дверь, я отпустила его руку и прибавила шаг, чтобы быстрее уйти.
– Яся, – слышу голос в спину, но не оборачиваюсь, ускоряюсь еще.
– Дима, не хочу с тобой разговаривать сейчас, – отвечаю ему, так и не оглянувшись, – и если продолжишь, мы просто с тобой поругаемся.
Но парня, видимо, никак не останавливают мои попытки не вступать с ним в общение. Он хватает меня за руку и разворачивает к себе.
– Зачем ты опять пришла? Зачем позоришь меня?
Я смотрю на него и только могу, что молча моргать от подкатившей комом обиды, слова сказать не могу. О чем он вообще говорит? Разве…
– Дима, ты зря так, – пытаюсь вырвать руку, но его пальцы крепко сцепили мое запястье.
– Ты меня за последний день опустила ниже плинтуса, Яся, – шипит мне в лицо Дима. – Чего ты добиваешься? Чтобы меня за подкаблучника считали? Или и того хуже…
Он замолчал, а я смотрю на него и не понимаю, в какой момент он превратился в это отвратительное существо. Внутри поднимается волна негодования. Это чувство настолько сильно, что не могу с ним совладать, и горло сжимает, становится невозможно дышать. Глаза защипало от соленой влаги.
– Дима, если ты продолжишь, я на тебя обижусь, – закусываю губу, сжимаю ее зубами больно, чтобы отвлечься хоть как-то и не заплакать.
– То есть, ты предлагаешь подумать о тебе в то время, когда ты обо мне совсем не думаешь? – он откидывает мою руку точно так же, как это было днем, и я автоматически прижимаю ее к себе, держась за запястье, как будто поранилась.
– Дима, ты о чем? – голос срывается.
– Я пока не хочу тебя видеть, поняла? – он проходит мимо и, задевая плечом, отталкивает с дороги. – Я тебе напишу, как отойду.
Нет, ну как так? Смотрю глазами, полными слез, ему вслед и с места двинуться не могу. Придурок. Я сейчас его ненавижу так, что сердце внутри разрывается на части, а в груди черной дырой разливается пустота.
Добрела до комнаты в полном непонимании, как нашла дорогу обратно. Когда бежала вслед за Димой, не особо ее и запоминала. Просто порыв, а в мыслях и намека не было на то, что последствия поступка оценятся как что-то унизительное, потому что, когда узнала, что Дима снова пошел к Тимофею на разборки, даже ни секунды не раздумывала, останусь ли в стороне. И хоть сразу пошла следом, все равно не успела. Перед глазами распухший нос парня и уже налившиеся синяки под глазами. Чувство вины внутри оттого, что не смогла помешать.
Захожу в комнату, а тут никого. Девчонки свалили, видимо, к соседкам. Старюсь дверь закрыть беззвучно, чтобы никто не услышал, сейчас хочу побыть одна, разобраться в себе и в ситуации в целом. Почему Дима вдруг начал так себя вести? Может, это из-за Тимофея? Но Димка же должен понимать, что мы не у себя в детдоме, и что нечего лезть к ним со своими правилами. Неужели моего примера не хватило? И он не понял, что здесь вряд ли чего-то добьешься? Тут на все смотрят сквозь пальцы.