Но вернусь к марту 1941 года. Работа разведчиков в это время значительно усложнилась. В торговых отношениях наступил холод, посредники фирм и их владельцы все реже и реже появлялись в торгпредстве. А для разведчиков наступила горячая пора. Немцы открыто перешли к переброске войск на восток, к нашим границам с севера на юг. Нами было установлено, что по всем железнодорожным магистралям перебрасывались составы с войсками и в большом количестве – по автостраде.
Активизировало свою работу и гестапо. Все настойчивее и более открыто они сопровождали нас по городу. Все чаще и чаще в ночные часы завывали сирены воздушной тревоги. Иногда по нескольку ночей кряду нужно было отсиживаться в убежище.
Однако нам такая обстановка была на пользу. К тому же я пользовался автомашиной. На ней выезжал в один конец города, оставлял ее на тихой улице, незаметно проходил через двор и в последний момент садился в электричку или автобус, чтобы доехать по нужному адресу. По материалам, имевшимся у военного атташе, я предварительно изучал этих разведчиков, и первым, с кем решил восстановить связь, был человек, сын которого после испанских событий посетил Советский Союз. У меня не было пароля для встречи с ним, а был лишь его адрес и старые пароли.
Первая же встреча оказалась удачной во всех отношениях. При встрече назвал пароль. Сообщил ему, что его сын жив и здоров, спросил о его готовности продолжать работу. Он согласился без колебаний. Условившись о следующей встрече, мы расстались.
Для работы с нашей помощью он приобрел мотоцикл, а в качестве постоянной базы для рации была использована его дача в местности, где не было электричества. Доставка ему передатчика, аккумуляторов была делом не из легких. Нужно было незаметно взять все это у военного атташе, привезти в торгпредство, а оттуда – разведчику. Очень помогло то, что за мной была закреплена автомашина. Ее передали нам после того, как было закрыто торгпредство в Австрии. Машина имела серо-зеленый цвет, как и все немецкие военные машины. Днем, когда я ехал по городу, полицейские перекрывали движение и предоставляли мне право проезда.
Вспоминается такой случай. В апреле, в день рождения Гитлера, утром я ехал в посольство и должен был проезжать Бранденбургские ворота. Впереди – пробка, полицейский, увидя мою автомашину, дал мне знак рукой, чтобы я проезжал вперед. И дальше полицейские поступали так же. Только у самых ворот мне показали на объезд. Следуя указаниям полицейских регулировщиков, я оказался у здания имперской канцелярии – резиденции Гитлера, когда он бывал в Берлине. На площади перед канцелярией полно народу. В тот момент Гитлер как раз вышел на балкон. Народ кинулся к зданию, и я застрял в толпе, оказавшись невольным свидетелем «торжества». Гитлер вышел на балкон в коричневой ферме, с прилизанными волосами на голове, с благодарной улыбкой. Эта комедия длилась примерно 10 минут. Я подумал о том, что если бы мне была дана команда, то уничтожил бы его мгновенно, как снайпер. Но и разъяренная толпа могла растерзать меня за то, что я не приветствовал их фюрера. В посольстве от атташе получил выговор, так как забыл о предупреждении, чтобы мы в этот день на улице не показывались.