Тинто Брасс
Один человек сказал: «Я не берегу себя – ни для кого, ни от кого; с мужиком, которому плохо и одиноко, выпью вина; с женщиной, которой плохо и одиноко, разделю ложе. Мне не жалко себя ни для чужой печали, ни для чужой радости; с плачущим – поплачу, с веселящимся – повеселюсь… Прожигаю жизнь? Пусть и так. Я не берегу себя. Я горю и не закрываю себя от чужого горения».
Собственно – да, жизнь сама по себе и есть горение. Сгорание. Кто-то сгорает медленно: пугливо, робко и незаметно. Кто-то сопротивляется – борется с огнём, цепляется за свою плоть, чадя едким дымом, словно тяжёлые, сырые поленья. Долго и мучительно.
Кто-то похож на сентябрьский мусорный костерок, когда жгут высохшую траву, опавшие листья, подгнившие на влажной земле, и прочий тлен, оставшийся после лета, – он то вспыхивает, то тухнет в порывах ветра. А кто-то горит быстро и ярко: как дрова в камине, трещит весело и уютно, – смотри на него и тебе приятно, душа радуется, а если и грустит, то тоже как-то хорошо.
Моя жизнь – с тех пор, как перевалило за тридцатник, – не была таким красивым и ярким горением. Как бы я ни старался раздувать в себе огонь, получалось что-то вроде того самого мусорного костра, который жгут в сентябре, – вспыхнет и погаснет. Тлеет еле-еле.
Это один и тот же проклятый замкнутый круг изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год.
Проклятый будильник в семь двадцать. Насильственное пробуждение. Вымученный подъём. Яичница, крепкий кофе. Ноутбук, интернет, соцсети. Бездумное прокручивание ленты новостей, всегда одних и тех же, будто бы точно так же, как и я, бегающих по кругу. Дорога на работу. Пробки. Работа. Обед. Работа. Дорога домой. Пробки. Магазин. Дом, душ. Ужин. Ноутбук, интернет, соцсети. Бездумное, скучное прокручивание ленты новостей. Или какая-нибудь игра. Телевизор, просто для фона. Под него и заснёшь, словно кто-то тебя выключил. Сон – самое хорошее время. Под утро просыпаешься, смотришь на часы и с наслаждением вздыхаешь, что ещё рано, что только пять… что только шесть… и спишь ещё слаще… А в семь двадцать снова зловещий сигнал будильника. Как всегда – в самый неподходящий, в самый сладкий момент. И всё сначала. По кругу.
До пятницы. Вечер пятницы – второе хорошее время. В пятницу вечером я пью пиво – столько, сколько влезет, и всё равно мало. Пью дома – один: так дешевле. Когда под пятницу дают аванс или зарплату, иду в бар. И потом плохо помню, как пришёл домой.
Суббота – потерянный день для всего. Похмельный ад. Дно ада. А воскресенье хуже четверга, это избитая истина.