Накупавшись, мы бродили по берегу и набрели на одинокую лодку с вёслами.
– Серёж, а прокати нас на лодочке! – радостно предложила Янка.
Серёжа раздумчиво почесал пузо и потом то, что пониже него.
– Садитесь. Если на цепи нет амбарного замка, то запросто прокачу.
На цепи не было амбарного замка – крючок и проволока какая-то, бери кто хошь и катайся. Мы отцепили лодку и покатались.
Серёжа грёб и сосредоточенно смотрел мне куда-то в район пупка. А потом я поняла, куда он смотрит, и нарочно пошире раздвинула ноги. Ну и пусть смотрит, если ему хочется. Чего он там ещё не увидел за сегодняшний день? Чудной народ – мужики. Янка сидела рядом со мной и тоже всё поняла – тоже пошире раздвинула ноги. Тогда его сосредоточенный взгляд с каждым рывком вёсел стал прыгать от моего пупка к Янкиному и наоборот.
Наконец Янке это надоело.
– Серёж, ты вёсла не потеряешь? Никак на женские письки, что ли, не насмотришься?
Он поднял глаза от наших пупков, повертел головой по сторонам.
– А вам это не понять. Для этого мужиком надо родиться.
Янка прыснула от смеха, толкая своим острым локтём меня в бок.
– Ты слышала, Ань? Мы с тобой ничего в этом не понимаем!.. А по-моему, у женщины нет более неприглядного места, чем её писька. Половой орган – чего с него взять? Ирония природы.
– Говорю же, ничего ты не понимаешь. Всё очень красиво устроено. Природа постаралась на славу. Это шедевр, а ты его «иронией» ругаешь.
– Шедевр? – хихикнула Янка. – Тогда поцелуй.
– Легко.
Он бросил вёсла и с ловкой быстротой поцеловал её между ног. Она сразу перестала смеяться и немного покраснела. Но, взглянув на меня, снова заулыбалась:
– Я же этим писаю, а он целует… Глупый.
– Сама ты глупая, – беззлобно огрызнулся он. – Ты там только свою письку видишь, а я вижу образ. И целую я образ. Образ женщины, природы и вообще жизни. Все люди вышли оттуда. Так почему бы не поцеловать?
– Аньку тоже туда поцелуешь?
– Поцелую.
– Ну, поцелуй.
Серёжа посмотрел на меня, и наши взгляды встретились. В первый раз я почувствовала, что мне он очень нравится, что я готова отдаться ему во всём до конца. Для меня это было очень важно: чувствовать не просто какое-то животное влечение, а что-то большее. Пусть это называется любовью.
Я приглашающе подалась к нему тем своим местом, которое он назвал «образом женщины», и когда его голова оказалась между моих ног, с нежностью прижала её к себе покрепче. Ощутила колкую щетину его лица и вместе с ней прикосновение его губ, мягкую силу его языка. С сожалением отпустила. Есть вещи, каких никогда не бывает слишком много.