Мне ничего не оставалось делать, кроме как как лечь и отвернуться к стене.
К предводителю заходили ещё люди. Я слышала негромкие переговоры воинов, в основном, они касались непогоды и лошадей, что остались под открытым небом. А потом вновь поднялся ветер. Он свирепо бил по стенам, поднимая страшный вой, но вскоре я к тому привыкла и даже провалилась в дремоту, но тут же проснулась не от диких порывов, а от напряжённого давящего взгляда исга́ра. Послышались шаги, кажется, он остановился у нетронутой еды, а у меня что-то нехорошее ткнулось в грудь.
– Ты не притронулась к еде, – в голосе прозвучала сталь.
Я молчала, продолжая лежать не шевелясь. Тишина затянулась, вынудив невольно сжаться, и не напрасно, потому что в следующий миг на меня выплеснулось что-то ледяное, обожгло кожу. Я вскочила, захлебнувшись от потока воды, что вылил из кувшина страж. И сообразить толком ничего не смола, как стальные руки сковали моё тело, мужчина рванул меня на себя. Я ударилась о каменную грудь Маара, как волна о скалу, не успела вскрикнуть – его губы завладели моим ртом. Я рванулась, пытаясь увернуться, Страж зажал мне руки, плотнее притянул к себе, впиваясь в губы ещё больнее, заполняя мой рот своим языком, выталкивая воздух.
Укусив за губу, потянув её, он освободил моё дыхание, давая жадно глотнуть воздух, и вдруг грубо толкнул. Не почувствовав опоры, я полетела навзничь, падая на постель. И как бы мягко она ни была застелена, а остатки воздуха выбило из груди от удара спиной. Маар обрушился на меня, придавив своим мощным телом, устраиваясь между моих ног.
– Нет, не надо! Прошу, я не хочу! Оставь меня, оставь! – билась я, как пойманная птаха, упираясь в его грудь, но не смогла и на сантиметр отстранить его от себя.
– Уже поздно… – прошептал Маар, накрывая мои губы своим горячим жадным ртом.
Исга́р задрал платья, едва не разрывая в клочья, твёрдо провёл ладонью по чувственному месту между ног, раздвигая складки, а я вытянулась струной, вся напрягаясь, сдавливая коленями его бёдра, не желая пускать его пальцы внутрь себя.
В какой-то миг во мне что-то надломилось. Мне стало вдруг безразлично всё: то, что он собирается делать со мной, то, что он трогает меня. Маар каким-то внутренним чутьём уловил изменение состояния своей добычи, и руки его прекратили свой путь.
– Ты можешь брать моё тело, но никогда не получишь меня, мою душу. Гори в аду, проклятый исга́р, я ненавижу тебя, ненавижу всех твоих кровных родственников до последнего колена! Будь вы прокляты! – выплеснула я на одном выдохе и задышала тяжело и часто, вонзив взгляд в нависающего надо мной мужчину.