– Нут уж, говори, давай. Чтоб потом сюрпризов не было, надо сразу всё понимать.
– Вообще он далеко не плюшевый. Если честно, мне кажется, он, возможно, даже бандит. Его батей называют и боятся до усрачки.
Ленка задумалась. Посмотрела на меня серьёзно:
– А может, на хрен его тогда? Серьёзно, Люд. Такие обычно за любую ерунду наказывают. Оно тебе надо?
Под ложечкой тревожно заныло. Я и сама подсознательно чувствовала этот страх, но гнала его, польстившись на возможную выгоду. Тем более что Денис, похоже, реально щедрый, а мне, возможно, в скором времени придётся срочно драть когти из общаги.
– Я буду для него хорошей девочкой, Лен, без единого замечания. Я готова, серьёзно. Хочу даже, чтобы он был первым.
Она в сомнении качнула головой.
– Как-то ты слишком серьёзно настроена… Смотри, влюбишься ещё! А он наиграется и выкинет тебя, как использованный презик. Согласись, не очень хороший финал для первых отношений.
– Подумаешь. Значит, мы разойдёмся без всяких обязательств, только и всего. Сама говоришь – сколько ещё таких мужиков у меня будет?
– Ну знаешь… Это бывает очень обидно и всегда неожиданно.
– Да и хрен с ним. Эта такая игра – кто кого. Ну? Твои же слова! Ты просто помоги мне хотя бы поначалу. Я боюсь, Лен. Ты даже не представляешь, как я боюсь! Я не понимаю, что надеть, как себя вести, боюсь облажаться и выглядеть лохушкой. Даже не знаю, как объяснить тебе… Ну вот ты, например, боялась в первый раз?
Она странно посмотрела на меня, и губы её дрогнули в кривой усмешке.
– Ты думаешь, меня кто-то спрашивал? Или я готовилась?
– Ну, ты же сама говорила, что у вас была нереальная любовь? Тебе четырнадцать, ему восемнадцать. Цветы, номер в гостинице… и… – я говорила и с каждым словом всё замедлялась потому, что глаза её вдруг подозрительно увлажнились.
– Ага. Мало ли чего я говорила… – она моргнула, и по щеке поползла скупая слеза. – Люд, на самом деле мне было тринадцать, и это случилось прямо у нас дома.
– В смысле?..
– В прямом. Педагог по фортепиано, я занималась с ним в дополнение к музыкалке. Вонючий мудак лет под пятьдесят. Он просто швырнул меня однажды на диван и изнасиловал.
– Но… У вас же стены… Чернов говорит, слышимость…
– Ты думаешь, я орала? – она усмехнулась. – Серьёзно? Да я молчала как партизан, потому что класс был выпускной, а этот козёл сказал: «Вякнешь – завалю на экзамене». А у меня тогда мозг был вынесен мамашей – если я съеду хотя бы до четвёрки, она не знает, что со мной сделает…
Повисла долгая пауза.
– Терять девственность не страшно, Люд. Страшно просыпаться каждую ночь и до самого утра думать – а что, если бы я закричала? А что, если бы сопротивлялась? А что, если бы рассказала родителям? А ответов нет. Потому что и «а что, если бы» не было. Так что… Просто сделай так, чтобы потом не жалеть.