– Я ничего не делала, – опешила Глаша, пятясь от разъяренного отца, который приблизился к ней.
– А то я не знаю, как Вы бабы хвостом вертите! Вся улица сбежалась посмотреть, как они дерутся! Вот позор то! И все из-за тебя!
– Неправда это, – пролепетала Глаша.
– Как же неправда! Они оба, при всем честном народе, мне в лицо кричали, что хотят замуж тебя звать! А?! Чего перед людьми то меня позоришь, негодница? Выбери уже себе мужа и дело с концом!
– А если никто не люб мне? – глухо произнесла Глаша.
Дмитрий, который находился в соседней комнатке, с чуть приоткрытой дверью, отчетливо слышал нервный разговор между отцом и дочерью. После последних слов Глаши на его губах заиграла победная, наглая ухмылка. Он отчетливо осознавал, что именно из-за него девушка говорит так. И свои чувства она проявляет только с ним, и их недавняя близость была доказательством того. Он довольно посмотрел перед собой.
В следующий миг Дмитрий услышал, звук звонкой пощечины. Скарятин резко обернулся к приоткрытой двери, поняв, что Кавелин, ударил Глашу по лицу.
– Ах, не люб?! – завопил Михаил Емильянович. – Знаю я кто тебе люб! Только тот товар тебе не по зубам! Ты купчиха, запомни это! Выбирай ровню себе! Дурой будешь, если не послушаешь меня!
– Не надо отец! – воскликнула Глаша, боясь новых побоев.
– Кому нужна твоя красота? – взвился в негодовании Кавелин. – Одна морока! Вот Наталья быстро вышла замуж. А тебе все не те!
Скарятин услышал звук хлопнувшей двери, и вошел в горницу. Он посмотрел на Глашу, которая стояла посреди комнаты и, закрыв лицо ладошками, плакала. Дмитрий быстро приблизился к ней и обнял:
– Не плачь, моя птичка… – Он ласково погладил ее по спине, приподнимая подбородок. Нежно поцеловав ее в губки, он вновь обнял ее, лаская руками ее спину. Она начала сопротивляться.
– Нет, нет, не сейчас, – выпалила девушка. – Отец может вернуться. Я завтра утром приду. Отец в Петербург уедет…
Около восьми утра, едва телега Кавелина скрылась из виду, Глаша, быстро направилась к зеркалу. Она была уже готова. Одев свои лучшие выходные юбку и блузку, что остались ей еще от покойной матушки, она поправила свои волосы, красиво положив их на высокую грудь. Косы, она распустила, и перетянула их атласной белой лентой. Похлопав себя по щекам, она удовлетворенно кивнула зеркалу и бегом поспешила вниз по маленькой деревянной лестнице. Проверив, что Матрена еще спит, девушка стремглав направилась к заветной горнице.
Скарятин стоял у окна, скрестив руки на груди. Он напряженно думал, что вот уже неделю он совсем здоров, и ему давно пора уезжать из дома купца. Однако прелести Глаши, ее юное, сладкое, притягательное тело вызывали в нем неуемное плотское вожделение. Он размышлял о том, что возможно еще раз он удовлетворит свою похоть, а уж потом уедет.