Что бы по этому поводу сказала Белка? А что сказал бы он сам одну зиму назад?
Я думал изменить этот мир, а мир изменил меня.
Книжник всмотрелся в непроницаемо черные глаза острозубой, но ничего особого в них не увидел. Тяжелый враждебный взгляд из-под густых бровей, даже ненависти в нем не было. От одежды смотрительницы пахло зверем, но этот душок не мог перекрыть резкий запах нечистого тела. Книжник невольно поморщился, хотя и сам пахнул не розами.
– Олдеры все еще там? – спросил Тим и постучал ладонью по теплому от солнца вагонному боку.
Острозубая кивнула.
– Все там. Никто никогда не выходит наружу.
Бегун неразборчиво выругался. Его палец на спусковом крючке автомата побелел от напряжения. Кивнув вождю – мол, смотри внимательнее, Тим вскарабкался по ступеням и, отодвинув массивный засов, шагнул в вагон.
Чудовищная вонь накрыла его прямо в тамбуре. Он был готов к чему-то подобному, но все равно остановился, сдерживая рвоту. Перевел дыхание, закрыл нос локтем и двинулся вперед, не опуская пистолет. Впрочем, пройдя несколько футов, он подумал, что оружие может ему и не понадобиться, а вот мокрая тряпка точно бы не помешала. Книжник постарался отключить эмоции, но не мог этого сделать.
Он шел по могильнику. Полсотни лет здесь держали искалеченных людей, здесь эти люди испражнялись и ели, здесь они умирали, разлагались или превращались в мумии.
Тим шел по проходу, заглядывая в купе, стараясь не глядеть под ноги и не дышать. Под подошвами хрустело и чавкало, и от этих звуков почему-то слабели ноги.
В третьем по счету купе он нашел двоих живых. Два обрубка, два червя с человеческими глазами, копошащихся среди грязи и тлена.
Книжник остановился на пороге, чувствуя, как в груди трепыхается сердце. Именно трепыхается, как попавшая в силок птица, колотится о ребра изнутри, чирикает и дрожит. Он несколько раз невольно всхлипнул, хотя хотел просто вздохнуть.
Но он не колебался. Почти не колебался, просто посмотрел им в глаза и принял решение. Пленники ждали, и он сделал то, о чем они не могли его попросить.
Снаружи выстрелы прозвучали глухо. Один и почти сразу за ним – второй.
Острозубая дернулась и зашипела, под шрамами на скулах заиграли желваки. Толпа, очнувшись, закачалась, зашевелилась, издавая враждебный гул, тронулась было с места… Но в ту же секунду автомат Бегуна плюнул огнем в небо, а через миг дымящийся ствол уже упирался в лоб Хранительнице.
– Ну!
Вождь обвел толпу сумасшедшим взглядом.
– Дай мне повод, сука! – процедил он, уставившись в глаза острозубой. – Просто дай мне повод, и я вынесу тебе мозги!