На этот вопрос он не стал отвечать. Успев привыкнуть к тому, что он не всегда склонен удовлетворять ее любопытство, она лишь тихо вздохнула и вернулась к прежней теме беседы.
– Какой же помощи просят у тебя, когда говорят, что ее больше не у кого найти?
Робин усмехнулся, и его взгляд стал жестким.
– Помощи, за которую мне редко бывают по-настоящему благодарны те, кто о ней просит, после того как я ее оказываю, и тем более не благодарят, если я отказываюсь исполнить просьбу, – сказал он. – Помощь в том, чтобы вызволить кого-либо из рук властей или укрыть от преследования.
– Отказываешься помочь – значит, ты выручаешь не всех? – немедленно уточнила Марианна, чутко внимавшая каждому его слову.
– Не всех, – подтвердил Робин, – только тех, чья провинность перед законом несоразмерна грозящему наказанию, или тех, кто на самом деле ни в чем не повинен. Если я убеждаюсь в том, что меня просят спасти от наказания того, кто на самом деле совершил преступление, которому я не нахожу оправдания, я отказываю в помощи.
– То есть ты еще и следишь за правосудием и вмешиваешься в него?!
Заглянув в широко раскрывшиеся глаза Марианны и увидев в них искреннее изумление, Робин улыбнулся и уже иным, мягким тоном сказал:
– Я много за чем слежу, Мэриан, и много во что вмешиваюсь.
Тон был мягкий, но слова произнесены так, что она поняла: в то многое, о чем он упомянул, она не будет посвящена, даже если проявит упорство. И она вновь послушно отступила.
– Мне понятно, что те, кому ты отказал в помощи, не будут питать к тебе добрых чувств. Но почему ты обмолвился, что тебя редко благодарят и тогда, когда ты помог?
Робин вздохнул и невесело улыбнулся.
– Потому что для людей, которых я выручил, дорога только одна – в Шервуд.
– И что же? – не поняла Марианна. – Главное, что они остались живы! Почему же их близкие, которые сами пришли к тебе и просили вступиться, не испытывают к тебе благодарности?!
Взгляд Робина скользнул по лицу Марианны, с нетерпением ждавшей ответа. В синих глазах заиграли веселые золотые искорки. Так и не ответив на ее вопрос, он рассмеялся – легко и беззаботно.
– Мэриан, если ты не вознамерилась уморить меня голодом, то вспомни, что настал час обеда, и покорми меня чему-нибудь еще, кроме своего неуемного любопытства!
Когда силы вернулись к Робину настолько, что он смог покинуть постель, а рана затянулась, он первым делом избавился от щетины и спросил Марианну, может ли он принять ванну. Марианна приказала слугам приготовить все для купания, словно собиралась мыться сама, и, когда ей доложили, что ванна наполнена, помогла Робину добраться до банной комнаты. Выждав за дверью время, за которое, по ее подсчетам, Робин должен был успеть раздеться и забраться в ванну, Марианна вошла, преследуя самые благие цели. Но Робин, увидев ее, окунулся в воду до подбородка и непререкаемым тоном потребовал, чтобы она оставила его одного.