– Но ведь Марианна не может так поступить без вашего разрешения!
– Вот она и пытается вынудить меня дать ей благословение уже вторую неделю – изо дня в день! Моя дочь в монастыре! – сэр Гилберт, вскочив, принялся в негодовании мерить шагами комнату. – Сейчас она объявила мне, что собирается написать письмо епископу Гесберту, дабы тот поддержал ее и помог уговорить меня отпустить ее в монастырь! Как только епископ пронюхает о ее блажи, то сразу объявится здесь, и будет невозможно выдворить его из Фледстана!
– Но как она объясняет причину такого решения?
– Она очень расстроена письмом, которое мы получили полмесяца назад, о тяжелой болезни Реджинальда, – с глубокой печалью ответил Невилл, который не меньше Марианны был расстроен нерадостными вестями о сыне.
– Этому письму больше года, – возразила Клэренс. – За время, которое понадобилось, чтобы оно достигло Фледстана, сэр Реджинальд давно мог поправиться…
– Или умереть, – закончил сэр Гилберт тревожную мысль, отразившуюся в глазах Клэренс. – Тогда Марианна тем более не вправе оставлять наш род без наследников, заперев себя в монастыре. Она обязана думать не о собственных печалях, а о наших владениях, как это делаю я.
– Неделю назад приезжал отец Тук, – робко обмолвилась Клэренс, вопросительно глядя на сэра Гилберта.
– Это я позвал его, чтобы он образумил Марианну. Они пробыли наедине половину дня, и, выйдя от нее, отец Тук только развел руками. Он сам был обескуражен!
Остановившись напротив Клэренс, Невилл положил ей ладони на плечи и, посмотрев в ясные голубые глаза девушки, попросил ее с жаром:
– Отговорите ее! Вы рассудительная и благоразумная девушка! Внушите ей свое благоразумие. Она все равно не годится для монастырской жизни! В ней нет ни капли того, что необходимо доброй монахине! Я прошу вас!
– Конечно, сэр Гилберт, я поговорю с ней и приложу все силы, чтобы разубедить Марианну в ее намерениях! – горячо ответила Клэренс, заразившись волнением Невилла.
Не имея привычки откладывать выполнение данных обещаний, Клэренс поспешила на поиски Марианны и нашла ее в библиотеке. Марианна сидела за столом и занималась отчетами по доходам и расходам за прошедший год. Только сейчас, после разговора с Невиллом, Клэренс обратила внимание на то, как изменилась Марианна за последние недели. Всегда любившая яркие наряды из шелка, тонкого льна и бархата, теперь она неизменно одевалась в глухие суконные платья приглушенного, если не тусклого цвета. Роскошные светлые волосы, которые она либо укладывала в косы вокруг головы, либо отпускала привольно струиться по спине и плечам, были убраны под головное покрывало так, что не выскальзывало ни одного завитка. Она как будто забыла и об украшениях, которые во множестве хранили ларцы и шкатулки. Вот и сейчас ее наряд был украшен единственной ниткой жемчуга. Не хватало лишь наперсного креста, чтобы Марианну и впрямь можно было принять за послушницу. И лицо Марианны осунулось и побледнело, сохраняя неизменно строгое выражение. А глаза, в которых прежде играли безудержные искры, стали спокойными, ничего не выражающими, словно скрывали в длинных ресницах едва тлеющие угли отгоревшего костра.