– И он сам сказал тебе об этом? – усмехнулась Марианна.
– Нет, конечно! – усмехнулась в ответ Клэренс. – Робин не слишком расположен открывать свою душу. И он никогда, кроме единственного раза, не расспрашивал о тебе. Но каждый раз, когда я рассказываю о тебе, он едва уловимо меняется. Внешне спокойный, он весь обращается в слух. Помнишь, как вы с ним встретились первый раз в прошлом году? Так вот с того самого дня он не мог забыть тебя! Меня всегда удивляло, что он знает, где ты бываешь, с кем и о чем говоришь, даже то, во что и когда ты была одета. А теперь я понимаю, почему он хотел знать о тебе как можно больше: он любит тебя.
– Замолчи, Клэр! – не выдержав, воскликнула Марианна. – Это все твои выдумки! Вот, возьми письмо Робина, прочти и перестань измышлять то, чего на самом деле нет!
Достав из шкатулки письмо лорда Шервуда, Марианна отдала его Клэренс. Та развернула тонкий свиток пергамента, пробежала глазами по строчкам и понимающе улыбнулась.
– А чего ты ожидала от него? – спросила она, возвращая письмо Марианне. – Что он попросит твоей руки у сэра Гилберта? Робин горд, он не терпит непреодолимых препятствий. А брак с тобой для него невозможен. Романтичные вздохи безответно влюбленного – это не для него. Сожаление о несбыточном отнюдь не относится к числу его свойств. Вот Робин и пытался справиться с собой, отрезав таким письмом все пути к тебе. Перечитай, Марианна! Неужели ты не увидела, что в нем каждое слово исполнено такого горячего чувства к тебе, что я даже боюсь обжечь пальцы об этот пергамент!
Раздался легкий треск – лопнуло ожерелье, которое Марианна, сама того не замечая, крутила пальцами, и жемчужные брызги разлетелись с ее груди по всему столу.
– Клэр, пожалуйста, оставь меня, – попросила она внезапно онемевшими губами. – Я хочу немного побыть одна.
Клэренс, сама испуганная тем, что открыла Марианне, кивнула и тихо ушла. Марианна подошла к окну и настежь распахнула створки. Свежий весенний ветер ударил ей в лицо, остудил горевшие огнем скулы, совлек с головы покрывало. Закрыв глаза, Марианна глубоко вдохнула в себя воздух, напоенный свежими запахами молодых трав и первых цветов.
Потом она подошла к зеркалу и посмотрела на себя с таким удивлением, словно увидела незнакомку: в глухом платье с рукавами до запястий и воротом до самого подбородка, с беспощадно гладко затянутыми в косу волосами. Ей не понравилось то, что она увидела в зеркале, и Марианна позвала служанку и приказала приготовить ванну.
К обеду она вышла в трапезную в пунцовом шелковом платье, надетом поверх туники, белоснежное полотно которой проглядывало сквозь разрезы в рукавах и подоле. Россыпь светлых волос, привольно завивавшихся в кольца, струилась по ее спине тяжелой волной, украшенная заколками с яркими рубинами. Все, кто был в трапезной, разразились рукоплесканиями и восторженными возгласами. Невилл смотрел на нее так, словно не мог поверить своим глазам, и только когда Марианна подставила отцу лоб для поцелуя, осознал, что эта невозможно красивая девушка с оживленно сияющими глазами, пленительной, всех заражающей радостью улыбкой действительно его дочь.