– Ты вернулась, дитя мое! – вздохнул он с огромным облегчением и, усадив Марианну за стол, шепнул на ухо Клэренс: – Благослови вас Бог, леди Клэр! Вы сотворили настоящее чудо!
Клэренс смущенно опустила глаза. Она была твердо убеждена: если бы сэр Гилберт знал, в чем заключалось это чудо, то не испытывал бы к ней такой горячей благодарности.
После обеда Марианна попросила у отца разрешения съездить верхом в лес за травами, и оно ей было дано. Радостный Невилл даже не настаивал на охране, помня о заверении лорда Шервуда в том, что в границах его владений Марианна будет всецело под защитой вольных стрелков. То, что свои границы вольные стрелки охраняют надежно, было известно всем Средним землям.
Приказав оседлать коня, Марианна переоделась в простое льняное платье до колен и такой же длины легкий плащ из белого сукна. Сняв украшения, она заплела волосы в косу и спустилась во двор, где ее уже ждал оседланный конь. Конечно, Туман сильно уступал Воину, но его галоп был широким и стремительным, и Марианна всей душой отдалась быстрой скачке, устав от многодневного затворничества, на которое сама себя и обрекла. Оказавшись на лесной дороге, она хотела свернуть в сторону полян, где в изобилии росли лекарственные травы, но передумала и решила навестить отца Тука.
Марианна прекрасно отдавала себе отчет в том, ради чего едет к отцу Туку, – просить священника помочь ей увидеться с лордом Шервуда. Конечно, она могла попросить о том же и Клэренс, но у отца Тука явно было больше возможностей быстро послать Робину весточку. Вот только захочет ли священник ей помочь? В этом Марианна была далеко не уверена, но надеялась, что найдет нужные слова.
Добравшись до церкви, она оставила лошадь у коновязи и поспешила к дверям. С каждым ее шагом волнение росло, а уверенность таяла. Даже если ей удастся уговорить отца Тука и лорд Шервуда придет на его зов, что она скажет Робину? Клэренс так горячо заверяла ее в чувствах брата, что заразила Марианну своей убежденностью. Но сейчас в памяти Марианны снова всплыли строки его письма, вежливые слова, слагавшиеся в твердый отказ, и она потянула на себя тяжелую дверь, уже не имея никакой уверенности ни в правильности своих намерений, ни в том, что она вообще упомянет имя Робина в разговоре с отцом Туком.
Она вошла в церковь. На передней скамье плечом к плечу сидели отец Тук с вольным стрелком, судя по зеленой куртке, в которую тот был одет, и вполголоса о чем-то разговаривали. Не прерывая разговора, они одновременно обернулись на звук открывшейся двери, и у Марианны на миг замерло сердце под взглядом темно-синих глаз лорда Шервуда.