– Будь что будет, – тихо ответила Марианна, покорно склоняя голову перед будущим. – Моя жизнь без него все равно превратилась в медленное умирание – день за днем. Никто не может избежать смерти, так лучше умереть, будучи любимой им и любя его.
– Слова! – безжалостно отрезал отец Тук. – Она любит! Кого, Марианна? Вымышленный тобой образ, воплощенный в его облике? Ты же ничего не знаешь о нем! Ничего не знаешь о его жизни! Она и так нелегка, так не делай ее еще труднее, не подавай ему напрасных надежд.
Он посмотрел на Марианну неожиданно просительным взглядом, но она молчала, выпрямившись, как струна, и высоко подняв голову. Глядя на тонкий профиль ее прекрасного лица, которое было сейчас таким спокойным, словно его выточили из теплого камня, отец Тук почувствовал бессилие и отчаяние.
– Дочь моя! – сказал он, взяв руки Марианны в свои, и когда она заглянула ему в глаза, вложил весь жар убеждения в свой голос: – Ведь я люблю тебя, как если бы ты и впрямь была моей дочерью! Послушайся меня, послушайся разума. Я знаю, он никуда не ушел, он ждет тебя. Пойми, вы обязаны отказаться друг от друга! Не позволяй ему ни одного слова, когда выйдешь отсюда, лишь свяжи клятвой, что он не станет впредь искать встреч с тобой. Отошли его! И возвращайся сама во Фледстан с миром, никогда больше не думая о нем!
Марианна молча выслушала горячую речь отца Тука, спокойно и грустно улыбнулась и высвободила руки из его ладоней.
– Мне пора, святой отец, – сказала она и поднялась со скамьи.
Отец Тук, у которого иссяк запас и физических, и душевных сил, лишь молча смотрел ей вслед так, словно она умерла, и он сейчас видел, как ее тело, обернутое саваном, запирают в склепе. У него мелькнула мысль о том, что надо сейчас же, немедленно отправиться во Фледстан, известить обо всем Гилберта Невилла, и пусть отец позаботится о дочери, даже посадит ее под замок. Но нет… Даже если он ради этого преступит церковные законы, нарушит тайну исповеди, все окажется бесполезным. Никто уже не сумеет предотвратить то, что неминуемо должно произойти. Все равно что встать на пути бури, которая сметет все и не заметит того, кто пытался ее остановить.
Марианна приоткрыла дверь и обернулась к священнику – вся в ореоле яркого солнечного света, хлынувшего в полумрак церкви. Отец Тук с трудом ответил благословляющим жестом на прощальный взмах ее руки.
Марианна издали увидела Робина – он стоял возле коновязи и кормил с ладони сухарями Тумана и Воина, которого до этого оставил в лесу за церковью. Она подошла к нему, и они молча посмотрели друг на друга – без улыбки, так, словно каждый из них испытывал другого одинаково внимательным и долгим взглядом.