– Не желай того, о чем не знаешь, ласточка! – глухо ответил Робин – Шервуд не так романтичен, каким может представляться. Этот лес и суров, и требователен. А днем в Шервуде ты можешь не узнать и меня. Там я бываю далеко не таким, каким ты привыкла видеть меня. Представь, как я вернусь в лагерь – в одежде, испачканной кровью, с лицом, искаженным от ярости недавнего сражения. И что ты станешь делать?
Марианна выскользнула из его объятий и встала на колени так, что ее лицо оказалось напротив лица Робина.
– Я сниму с тебя оружие, помогу умыться, принесу тебе чистую одежду, согрею вина. Я сяду рядом с тобой и возьму тебя за руку, чтобы мое прикосновение прогнало ненависть, умерило ярость, принесло тебе успокоение. А когда ты уснешь, буду беречь твой сон, чтобы усталость покинула тебя и ты проснулся полным свежих сил, – говорила она, глядя ему в глаза. – Может быть, я не все знаю о тебе, Робин. Но тебя настоящего я знаю сердцем и никогда не испытаю разочарования, каким бы тебя не увидела!
Робин медленно провел ладонью по ее щеке и, не отрывая взгляда от светлых глаз Марианны, тихо спросил:
– Ты уверена в том, что сказала сейчас?
– Уверена ли я, что хочу свою жизнь прожить с тобой? – и Марианна рассмеялась нежным серебристым смехом. – Да, я уверена!
Робин долго смотрел на нее, потом привлек Марианну к себе и нежно коснулся губами ее губ. Он что-то сказал, но так тихо, что слова смешались с его дыханием, и Марианна их не расслышала. Он закрыл поцелуями ее глаза. Марианна осторожно дотронулась ладонью до его губ, и он тут же поймал ее руку и стал медленно целовать пальцы, ладонь, запястье. Его пальцы скользнули по ее локонам. Робин наклонился и, поцеловав короткую прядку, свернувшуюся колечком за ухом Марианны, прошептал:
– Волосы твои, как светлый мед, и пахнут травами. И сама ты вся словно соткана из света, мой дивный ангел!
Она подняла руку и нежно погладила его волосы. На миг, вскинув голову, Робин прижался затылком к ее ладони и привлек Марианну к своей груди. Его губы коснулись ее уха, шепнули ее имя, проложили дорожку из поцелуев вдоль шеи и остановились, прижавшись к нежной ямке между ключицами.
Его шепот, медлительно-нежные поцелуи опьянили Марианну. Она почувствовала, что слабеет в его объятиях. Но как сладостно было довериться его бережным и властным рукам, его словам, губам, его сердцу! Откинув голову так, что светлый водопад ее волос обрушился и потоками заструился по полу, Марианна закрыла глаза и забылась в неведомых прежде волшебных ощущениях, которые рождались в ней от прикосновения его губ.