– Прости! – разобрала она.
В его глазах смешались смятение, блаженство и мука, словно для него было одинаково невозможно и отпустить ее, и не отпускать. Она почувствовала, что он сейчас отстранится, если поймет, что причиняет ей страдания. Она поняла, что пришел ее черед проявить терпение, притянула его к себе и извечно женским движением вскинула бедра ему навстречу.
– Боль уже прошла. Не сдерживай себя больше, – прошептала она, закрывая глаза, и положила голову на сгиб его локтя.
Он немедленно откликнулся на ее зов, но его глаза по-прежнему наблюдали за ней сквозь пелену застилавшей их страсти. Конечно, она обманывала: ее лицо недолго хранило безмятежное выражение. Через мгновение она попросту уткнулась лбом ему в плечо, только чтобы скрыть гримасу боли. Но он уже был не в силах остановиться.
Вздрагивая от его быстрых, глубоких движений, Марианна прижалась щекой к шее Робина. Боль оставалась, но ее вытесняли другие чувства. Это было так, словно он каждый раз дотрагивался до ее сердца. Сама того не заметив, Марианна стала ответно льнуть к Робину, испытывая странную, огромную и неутолимую тоску по нему, боясь от него оторваться, несмотря на то что сейчас он был близок с ней как нельзя больше. Ему мгновенно передалась произошедшая в ней перемена, и он порывистым движением запрокинул ее голову и припал губами к ее виску.
– Сладкая моя! – задохнувшись, прошептал Робин, сжимая Марианну в объятиях. – Какая же ты сладкая!
По его рукам пробежала внезапная дрожь, из горла вырвался приглушенный стон, и он с силой прижал ее бедра к своим, так чтобы она приняла его целиком. Потом его руки ослабли, он утомленно закрыл глаза и уронил голову в россыпь ее волос. Замерев в его объятиях, она со смутной радостью внимала последним содроганиям его тела, когда его дыхание оборвалось, словно перетянутое золотой нитью.
****
Зарывшись щекой в ее рассыпанные локоны, он молча смотрел на нее из-под ресниц, ослабевшей рукой гладил ее лицо, едва прикасаясь к нему пальцами. Марианна лежала неподвижно, уронив ладонь ему на запястье. Ее длинные ресницы встрепенулись, и, встретившись с Робином взглядом, она с тревогой спросила:
– Скажи, только честно, ты не разочарован?
Она вспомнила, как, утратив подобающее подруге Воина мужество, едва не оттолкнула его. А ведь он проявил столько нежности и терпения! Неудивительно, если он выкажет разочарование, – он будет в своем праве.
Улыбка солнечным лучом коснулась его глаз. Робин положил голову Марианне на грудь, одной рукой обняв любимую, а другой перебирая светлые локоны, ручьями стекавшие с постели на пол. Его тело было горячим, тяжелым и расслабленным, как у льва, отдыхавшего после охоты.