– Девочка моя! – прошептал он, вскинув слипшиеся от воды ресницы, и посмотрел на Марианну взглядом, в котором были и благодарность, и понимание собственной власти над возлюбленной.
– Помнишь, я предложила тебе помочь в купании, а ты выставил меня вон? – спросила Марианна, когда они уже выбрались из ванны и одевались.
Услышав ее вопрос, Робин весело хмыкнул и посмотрел на Марианну, ожидая продолжения. Она потупила глаза, старательно разглаживая на себе платье, за которым ей пришлось сбегать в гардеробную.
– Ты, наверное, думал о том, что я могла бы помогать тебе так, как сегодня?
– Именно! – рассмеялся Робин и заключил Марианну в объятия. – Я боялся, что если ты не уйдешь, мне не удастся предотвратить такую помощь, поскольку не был уверен ни в своих силах, ни в твоем сопротивлении!
Они вышли к ужину, когда Клэренс устала их ждать и, пригорюнившись, сидела за столом, на котором стояли блюда с остывшей едой и кубки с вином, утратившим прохладу. Но они пришли такие счастливые, не сводящие друг с друга влюбленных глаз, что она тут же позабыла об упреках.
Они долго втроем сидели за столом. За ужином разговор вели Робин и Клэренс, а Марианна молчала, незаметно разглядывая Робина из-под ресниц так, чтобы не тревожить его пристальным взглядом.
Пусть о нем говорят все что угодно! Пусть он сам не спешил рассказать о себе, но от взгляда Марианны не ускользнули его естественность и непринужденность среди богатого убранства ее комнат. Эта гордая посадка головы, манера держаться очень прямо, не сутуля плечи подобно простолюдинам… И белоснежные кружева рубашки изящно оттеняли его красивые смуглые руки – руки воина, а не землепашца.
Впрочем, Марианну перестала волновать мысль о его, возможно, очень высоком происхождении. Она давно поняла: он хотел, чтобы она принимала его таким, каким он был сейчас, не придумывая для него высоких титулов, не увенчивая его призрачными коронами. И она любила его именно так. Он обещал, что со временем все ей расскажет, потому она больше не задавала ему вопросов, не расспрашивала о нем Клэренс, не подступалась с расспросами к отцу.
Не прерывая разговора с сестрой, Робин то и дело бросал из-под ресниц быстрые взгляды в сторону Марианны, обволакивая этими взглядами всю ее, от макушки до пальцев ног. От горячей чувственности, таившейся в его глазах, в ее крови разливался жар, и сердце стремительно ускоряло биение. Встречаясь с ней глазами, он отвечал мгновенной улыбкой и тут же вновь становился серьезным, обращаясь к сестре. О, слишком хорошо он понимал, какую бурю чувств вызывает своими взглядами в груди возлюбленной! Наконец, потеряв терпение, он пожелал Клэренс спокойной ночи, и она – преданная брату и подруге – беспрекословно ушла, оставив их вдвоем.