Едва за Клэренс закрылась дверь, Робин подхватил Марианну на руки и, осыпая страстными поцелуями, отнес на кровать. Он занимался с ней любовью всю ночь, не в силах насладиться ее теплым, гибким, тонким телом так, чтобы достичь, наконец, полного пресыщения. Не размыкая объятий, они проваливались в сон, потом снова просыпались, сливаясь друг с другом.
Не обладая любовным опытом, Марианна интуитивно понимала, до какой степени он нежен и тактичен с ней. Если он чувствовал, что она стесняется какой-нибудь ласки, то не настаивал и отступал. Но несколько мгновений – и она обнаруживала, что он делал с ней то, что собирался, а она вместо стыдливости испытывала упоение. Это было так чудесно – дарить ему себя, без робости и сомнения, чутко отвечать на его желания и растворяться в его щедрых ласках! Едва он оставлял ее, как Марианну охватывала тоска по сладостной тяжести его тела, жару его крепких объятий. И дрожь пронзала ее вновь и вновь, когда она вспоминала только что услышанный ею стон и то, как он замирал, а потом – горячий шепот его ласковых слов и нежные поцелуи, которыми Робин благодарил ее.
– Мне все время мало тебя! Стоит лишь вдохнуть запах твоих волос, и сна как ни бывало! – признался он перед рассветом.
– Хотела бы я понять, что ты испытываешь! – шепотом сказала Марианна, пытаясь представить его ощущения.
За окном еще была ночь, но в ее сумраке уже угадывались первые признаки приближавшегося утра. Марианна лежала в объятиях Робина, и ее тело таяло от сладкой усталости. Прижавшись щекой к плечу Робина, Марианна украдкой вдыхала запах его тела, который нравился ей больше всех самых изысканных ароматов. Она вспоминала деликатные намеки Сэсиль на то, что исполнение супружеского долга не самая легкая из обязанностей жены, и теперь, когда полюбила и познала мужчину, не могла понять, в чем заключается тяжесть этого долга. Ей самой нравилось все, но она была уверена, что ее собственные ощущения не идут ни в какое сравнение с тем, что получал от их близости Робин. Он дремал, и Марианна не надеялась, что он ответит на ее вопрос. Но то ли приобретенная в Шервуде привычка, то ли он всегда обладал чутким сном – Робин услышал ее. По его губам проскользнула ленивая улыбка, он крепко обнял Марианну и шутливо поцеловал в кончик носа.
– Дай мне немного времени, сердце мое, и скоро ты испытаешь то же, что сейчас испытываю я, – пообещал он.
Поймав недоверчивый взгляд Марианны, Робин рассмеялся.
– Верь мне, ласточка! Пусть ты уже не невинна, но по своей сути пока еще осталась девственной. Ты уступаешь моим желаниям из любви, а не из страсти. Но твое тело уже начинает отзываться, и скоро ты будешь желать меня так же, как я желаю тебя. И тогда я услышу, как ты застонешь в моих объятиях. Ты по природе пылкая, но пока твоя пылкость дремлет.