Была еще одна причина, почему он позволил себе то, что позволил. Робин прекрасно понимал, что отец Марианны недоволен ее затянувшимся положением девицы на выданье и вот-вот лишит дочь свободы выбора. В разговоре, который у них состоялся в последний день пребывания Робина во Фледстане, сэр Гилберт резко и недвусмысленно высказался об этом, вслух пожалев, что вообще предоставил Марианне свободу. Если бы сэр Гилберт успел употребить отцовскую власть и сам бы избрал супруга для дочери, пока Робин всеми силами старался держаться поодаль от Марианны! Но он не успел. А после встречи с Марианной в церкви отца Тука, после взаимного признания в любви Робин твердо знал, что не допустит супружества Марианны ни с кем. Потому и дал себе волю, чтобы отрезать путь к отступлению и себе и ей, связать Марианну самыми тесными узами, не дожидаясь, пока их союз окончательно скрепится венчанием. Марианна – его и только его, что бы ни говорил и ни думал сэр Гилберт. Но к какому решению придет сама Марианна?
Робин беззвучно вздохнул. Через три дня, один из которых прошел, он вернется к ней за ответом, а пока ему остается одно: верить в силу любви Марианны.
– Перестань, Робин, – услышал он сонный голос Вилла, – если эта девушка соответствует твоему представлению о ней, у тебя нет причин беспокоиться.
Вздрогнув от неожиданности, Робин скосил глаза в сторону Вилла и встретил его усталый, но привычно насмешливый взгляд.
– От тебя исходит такое сильное смятение, что меня прямо-таки накрывает волной, – сказал Вилл. – Боюсь захлебнуться! Никуда твоя подруга не денется. Лучше подумай вот о чем: не вернуться ли тебе к прежним планам о браке, коль скоро король отыскался? Чувства чувствами, но женитьба!
Вилл звучно прищелкнул языком. Услышав сердитое хмыканье Робина, он рассмеялся и, повернувшись на другой бок, сказал со сладким зевком:
– Я ведь уже говорил тебе, когда ты порвал с Мартиной, помнишь? То, что возможно для меня, тебе непозволительно.
– С тех пор прошел не один год, и я сейчас не тот, кем был прежде, – резко ответил Робин.
Не удосужившись обернуться, Вилл лишь передернул плечами.
– Это верно. Ты больше не йомен из Локсли, селения, о котором давно позабыли. Ты лорд вольного Шервуда, чья власть распространяется далеко за пределы Ноттингемшира. И что? Разве эти перемены что-то изменили в тебе? Не обманывайся!
– В чем?
– В самом себе. Ты сделаешь все, чтобы вернуть то, что утратил.
– Я уже это сделал.
– Верно, – Вилл снова сладко зевнул, – но не так, как желал бы. Если тебе представится возможность узаконить власть, которую ты обрел, эту возможность ты не упустишь. Больше того – ты сам ее создашь.