Марианна кивнула и опустила глаза. Ее голова кружилась от слабости, все тело забила крупная дрожь – она ведь так и оставалась в насквозь мокрой сорочке, облепившей ее от плеч до щиколоток холодным компрессом. Но Робин как будто не заметил ее состояния. Его одежда была такой же мокрой, но он словно не чувствовал холода.
– Не все, Моруэнн! – раздался над ее ухом по-прежнему властный голос.
Она вновь подняла на него глаза, и его взгляд опять оказал на нее магическое воздействие: глядя ему в глаза, было невозможно противиться тому, что он говорил.
– Дай мне слово, что ты больше никогда не будешь пытаться убить себя.
Не сводя с нее глаз, Робин снял с шеи шнур с оберегом, положил янтарь с руной на ладонь и протянул его Марианне. Она положила ладонь поверх оберега и тихо, но отчетливо сказала:
– Клянусь!
– Хорошо, – с удовлетворением отозвался Робин, вновь надевая на себя оберег и убирая его под рубашку. – Ты знаешь силу таких вещей и слов, над ними сказанных. Если ты нарушишь клятву, оберег, данный клятвопреступницей, убьет того, кто его носит.
– Я знаю, Рандвульф, – ответила Марианна, назвав Робина тайным именем в знак того, что данное ею слово не будет нарушено, и, вконец обессилев, склонила голову ему на плечо.
Робин взял Марианну на руки и понес обратно в сторону дома. Воин затрусил следом за ними.
Хозяйка дома встретила их на пороге, удивленно разглядывая уже привычных для нее гостей, снова мокрых с головы до ног.
– Что происходит, Робин? Вам не хватило воды в лохани?
– Нел, пожалуйста, переодень Марианну и уложи в постель, – не отвечая на ее вопросы, попросил Робин, проходя в распахнутую настежь дверь.
Поручив Марианну заботам Эллен, он тем временем нашел на стенной полке флакон, поднял с пола уроненный кубок, налил в него отсчитанное количество капель, разбавил водой и принес Марианне, которая уже лежала в постели, укрытая покрывалом. Эллен стояла в изголовье, переводя с Марианны на Робина помрачневший взгляд.
– Маковый сок! – поморщилась Марианна, понюхав раствор в кубке, и посмотрела на Робина. – Зачем? Я ведь дала тебе слово.
– Пей! – приказал Робин тоном, не допускающим возражений. – Тебе надо уснуть, иначе я не ручаюсь за твой рассудок.
Марианна выпила, вернула ему кубок и закрыла глаза. На этот раз ее успокоившееся дыхание и смягчившиеся черты лица действительно свидетельствовали о наступившем сне, а не мнимом, как было ночью. Лицо Робина утратило выражение властности, стало хмурым, осунувшись от усталости и душевных волнений. Он поднял мрачные глаза на Эллен, которой показалось, что Робин смотрит на нее, но едва ли видит.