– Милорд, заверяю вас, что леди Марианна – добрая христианка и верная дочь нашей святой матери церкви! – взволнованно воскликнула Клэренс. – Она регулярно посещает мессу, ходит на исповедь и....
– И все же нуждается в моем отеческом внушении! – улыбнулся епископ, когда Клэренс припала губами к его руке, и положил ладонь ей на голову. – Хотя бы затем, чтобы ее прочие добродетели украсились такой же кротостью, как твоя, дитя мое! Благослови вас Господь, дочери мои!
Епископ благосклонно кивнул головой обеим девушкам, но в его глазах сохранилось многозначительное предупреждение, адресованное Марианне.
Перед заключительным туром состязаний на поле остались только четыре лучника: один из ратников шерифа, лесничий, молодой йомен и старик – тот самый седой лучник, который помог Марианне выбраться из толпы, отчитав при этом за посещение шатра Гая Гисборна без сопровождающих.
Зрители разделились в симпатиях: одни были уверены в том, что победа достанется йомену, чьи стрелы в предыдущих турах поразили мишени точно в центр, другие болели за королевского лесничего, известного в графстве меткостью. Ноттингемские ратники громкими криками подбадривали своего товарища.
По жребию первый выстрел достался лесничему. Его стрела поразила мишень в самый центр. Стрела йомена вонзилась рядом со стрелой лесничего, так что между двумя стрелами не осталось ни малейшего зазора. По решению герольда и лесничий, и йомен оставались в числе тех, кто претендовал на серебряную стрелу. Ратник целился долго и тщательно. Когда он наконец отпустил тетиву, стрела вильнула вбок и упала в шаге от мишени.
– В ноттингемской страже никогда не было хороших лучников, – усмехнулся в усы старик, стрелявший по жребию последним, и поднял тяжелый длинный лук.
– Смотри, не выбей себе глаз тетивой! – огрызнулся уязвленный ратник. – У тебя руки дрожат от дряхлости!
– Не мешай почтенному человеку хотя бы подержаться за лук и вспомнить молодость! – отозвались смехом зрители.
– Эй, старик, точнее выстрела, чем два первых, все равно никому не сделать! Напрасно ты себя утруждаешь!
– Благодарю за заботу о моих глазах, сынок, – ответил старик ратнику, не обратив ни малейшего внимания на доносившиеся из толпы насмешки.
Резко натянув тетиву, он, казалось, едва прицелился и выстрелил. Его стрела вонзилась в мишень между стрелами лесничего и йомена, разбив их древки. На поле наступила мгновенная тишина, которая тут же взорвалась восторженными криками. Оставшись таким же равнодушным к похвалам зрителей, как ранее к иронии, старый лучник, сильно прихрамывая, прошел вдоль черты, за которую участникам состязания возбранялось заступать. Измерив на глаз расстояние до мишеней, старик недовольно хмыкнул и презрительно передернул плечами.