− Отец-волк, скажи, а можно ли…
− Уже не волчишка? − с преувеличенным разочарованием удивился Харрук.
− … можно ли как-нибудь пойти с вами в дозор? − не сдалась я.
− Нет, конечно!
− Почему?
− Тебе мало столкновения с зулу? Это не шутки. Поверь, в мире есть куда более приятные способы провести время, − А вот это уже совсем не двусмысленно. Я скептически выгнула бровь.
− Поверю на слово, так как мы на месте.
Абканат возвышался над остальными зданиями, являясь эдакой Венерой Милосской среди глиняных горшков. Изящное здание из белого камня и стекла занимало целую улицу, распустив во все стороны малютки-пристройки.
Я подошла к дремлющему на ступенях стражнику и сунула под нос глиняную пластинку-пропуск. Он долго ее разглядывал, потом копался в списках и наконец заявил:
− Ее выдавали знахарю из кошачьего клана. Вы, при всем желании, на него не похожи. Я не могу вас впустить.
− Его получал мой муж. Видите? − Я указала на метку. − И получал для меня.
− Ничего не знаю.
Тогда над ним внезапно навис Харрук.
− А если мы скажем «пожалуйста»?
От главы клана исходила такая мощная подавляющая энергетика, что несчастный альраута-баран трансформировался обратно в человека прямо средь бела дня. Передо мной извинились и пропустили внутрь без лишних слов.
− Развлекайся! − крикнул волк, успокаивающе хлопая дрожащего стражника по спине.
***
С дрожью нетерпения вошла в прохладный холл, ведущий к многочисленным залам и помещениям. За приоткрытыми дверьми можно было разглядеть кабинеты, различные выставки и даже нехитрые лаборатории, похожие на те, что изображались в книгах про алхимиков средневековья. Библиотека оказалась в самом конце.
− Вот я и дома!
Но радость быстро увяла, как только в руках оказался первый же свиток. Я свободно говорила на местном наречии, но не могла различить ни единого иероглифа? Это уже слишком!
Промучившись с десяток минут, я поняла, что нуждаюсь в помощи. Местные мужчины ведь обожают дам в беде? Стоило этим воспользоваться.
Порыскав немного, я обнаружила между стеллажами одинокого парня с лисьими ушами, склонившегося над бумагами. Он что-то нервно бормотал себе под нос, то и дело окуная перо в хрустальную чернильницу. Пятна от чернил были везде − на столе, на пальцах и даже на кончиках длинных огненно-рыжих волос.
− Извините, что беспокою, но вы здесь единственный живой человек, а мне необходимо прочесть одну вещь, − вежливо начала я.
Он поднял прозрачные, как пара уральских изумрудов, глаза и брезгливо воскликнул:
− Кто пустил сюда самку? Это возмутительно!
Я обомлела. Лис, не теряя времени, вскочил, схватил меня за руку и торопливо, явно злясь, объяснил: