– Елена Ивановна, – сказала девочка, именно девочка: ни взрослая дивчина, ни ведьма могучая, что мужика здорового своими ручонками завалила, не касаясь его, ни крепостная, которой любая работа по плечу, а именно девочка – ребенок, – барыня, у меня матушка померла, да?
– Да, Феня, померла, – заботливо ответила женщина, обнимая Феню.
– И сестренка моя тоже с ней померла?
– И сестренка померла.
– Кому ж куклу мою-то теперь? Я для нее ведь мастерила.
– А ты Мишане моему покажи. Он хоть и мужик, но от новой игрушки отказываться не станет, – барыня улыбнулась. – А теперь ступай на кухню. И жди там. В комнату свою пока не вертайся, я прикажу тебе постелить в доме.
Похоронили Варвару, похоронили барина. Феня почти не плакала, научилась сдерживать себя. Теперь поняла она, что может многое. И да, матушка была права: дочка оказалась сильнее нее.
Елена Ивановна, а после и сын ее старший Кирилл Филиппович, правили поместьем. Спустя несколько лет было отменено крепостное право. Кто-то из крестьян остался работать у барыни, кто-то стал возделывать свою землю для себя. Фене на тот момент как раз стукнуло восемнадцать годков. Барыня предлагала ей остаться и жить с ней, при том ни в чем не нуждаясь. Но девушка решила иначе. От добра, которым ее наградила Елена Ивановна, она не отказалась, а барыня тем самым хотела хоть немного совесть свою очистить.
Еще в раннем детстве Варвара девочку свою оберегала от болезней. Молилась много она, над дочкой шептала, тем самым наградив Феню крепким здоровьем. Не знала болезней никаких Фекла Филипповна, оттого и прожила долгую жизнь. Почти сто лет на земле Бог ей даровал, без одного года. Странный дар у нее был, странный и страшный: грехом начала, грехом завершила. Но такова судьба у бабы Фени была.
***
Было в Ведьминой усадьбе свое кладбище. Маленькое, слава Богу, но было. Недалеко от леса, но далеко от усадьбы. Не все пошли, разделиться следовало. Ягарья откомандовала, кому и куда. Быстро все сделали, благо, баба Феня давно велела приготовить все к ее погребению. Ванюша снова землю копал. Девчата плакали. Ягарья внутри себя горевала сильно, но старалась не показать этого, чтобы баб своих поддержать.
Шура тихо-тихо подходила к кладбищу, когда только могилу копали. В руках несла что-то.
– Таня, тут это… Танюш, короче говоря, вот…
Положила она на землю перед Татьяной платок, а из платка лапы полосатые выглядывали.
– Васька? – печально сказала девушка и присела на землю.
В платке лежал Танин кот, которого она еще котенком от грыжи излечила. На этот раз не успела спасти.