Ягарья Павловна так по родному улыбнулась Анастасии.
– Жалко Таню мне, – сменила Настя тему.
– Все мы что-то теряем, – ответила Павловна. – Добрая она душа, другую животинку себе найдет, выходит, если потребуется. А если не животинку, так такого же Пашку, как и ты.
Настя улыбнулась. В детстве ей не хватало таких бесед, гувернантки их дать не могли. А мамы не было.
– Павловна, – спросила она слишком по-взрослому, – как думаешь, сколько война будет идти и чем закончится?
– Нашей победой. Тут даже и не гадай, тут сердцем чувствую. А вот когда… Это уже вопрос посложнее. Скажу так: половины всего срока еще не прошло… Но, Настя. Знаю я еще кое-что: я до нашей победы не доживу…
– Это ты наверняка знаешь? – спросила Настя, не став спорить с Ягарьей. Знала, что бессмысленно. Та утвердительно кивнула. – Доверяешь мне?
– Все, кроме тебя самой, – ответила Павловна. – Ты же знаешь, что, свяжись ты с Павлом, одному из вас не жить. Уж не знаю, кто такой злой рок нам, ведьмам, – она рассмеялась, – написал, но иначе не выходит. Сама решай, как тебе поступать, зная, что я на тебя ответственность возложить хочу не малую.
– Я…
– Не надо. Не говори ничего. Я же сказала – сама решай. Если выберешь бежать с ним, то, так уж и быть, поставлю Никитичну после себя. Против нее ничего сказать не могу, но ведь после Веры будет командовать Шура… А та девка вспыльчивая. И это во всех значениях этого слова. Так что, Анастасия Петровна, сама гляди, как быть…
В саду цвело. Обилие красоты предвещало обилие урожая. Но нынче не от одного урожая выживание усадьбы зависело. Знали все, кто жил в ней, что опасность еще не раз к ним нагрянет.
Настя все больше проводила времени с Павлом, Ягарья не противилась. Душа, ясное дело, болела, переживала за Настю, как за родную дочь. Но девушку от остальных в усадьбе, в том числе и от ее матери в свое время, от Ольги, отличала одна важная особенность: она уже научилась справляться и смиряться с потерями. Девушка росла без мамы, после потеряла отца, потеряла достаток, который он тяжким трудом зарабатывал для любимой дочери, потеряла кров. И, несмотря на все это, она нашла в себе силы расправить плечи, проехать через весь Советский Союз, чтобы обрести новый дом. Поэтому Ягарья верила и надеялась, что, когда придет время, Настя сможет отпустить и Павла.
«Все в жизни имеет свое предназначение, – учила баба Феня девочек, – каждый листик, упавший на землю, через время станет удобрением для новой травинки, которую съест скотина, чтобы дать нам молока. А мы уж в свою очередь живем, чтобы давать жизнь другим, или хотя бы, оберегать ее. А кому-то и отнимать приходиться. Но ничего не бывает просто так, само по себе. Каждая встреча несет в себе какую-то цель. Кто знает, может мы встретили на мгновение незнакомого человека, чтобы потом в одном из наших снов он нам приснился? Ведь нам снятся незнакомые люди, а откуда наш разум будет брать их образы, как не из когда-то случайно встречных прохожих? И уж куда больше на нашу жизнь влияют встречи и знакомства, которые длятся больше одного дня. Да, а вы что думали, что бабка может только бурчать на вас да траву горькую заваривать?»