– Да что с тобой? – Ника слегка подтолкнула его. Когда Джек посмотрел более осмысленно, девушка шутливо продолжила: – Понимаю. Шок от страха. С перепугу ты хотел убить тигра куриной костью, а теперь понял, что из этого бы вышло.
– Ах, как мне плохо… – произнес Эндфилд тоном, в котором ничего не было, кроме притворства.
Он схватился за Нику, повис на ней, будто падая в обморок, заставив сесть, и улегся прямо на землю, положив ей голову на колени.
– Ты мой бедный ребеночек, – жалостливо протянула она. – Никто тебя не жалеет, не любит.
Девушка наклонилась над ним, касаясь лба, век, носа, водя теплой ладонью по гладко выбритым щекам и подбородку, перебирала пальцами в волосах. На лице была смущенная улыбка, зеленые глаза светились лаской и любовью.
Эндфилд подумал, что надо ее просканировать, узнать наконец, что скрывается за чудной девичьей красотой, какие мысли на самом деле ходят в ее голове, когда Ника глядит на него сияющими и преданными глазами.
Он попробовал и ослеп от радости и любви, которыми была наполнена ее душа, от сладостного предвкушения поцелуев, от нежной истомы, переполняющей ее тело.
Джеку стало безумно стыдно, словно он бессовестно крал то, что доверчиво предлагала ему девушка, пачкал ее грязным, нечеловеческим умением Электронной Отмычки. В тот момент Эндфилд навсегда запретил себе проделывать с ней эти вещи.
Капитан закрыл глаза, и в мире не осталось ничего, кроме тепла ее тела и ласковых рук. Пространство вокруг стало терять реальность. Эндфилд подумал, что не должно, не может такого быть, но сознание медленно затуманилось…
Когда Джек проснулся, солнце заметно подвинулось на небе. Он проспал не меньше получаса. Ника смотрела на него с печальной нежностью.
– Спи, мой герой.
– Тебе, наверное, неудобно, мы сидим на голой земле.
– Нет… Мне было приятно охранять твой сон. Я смотрела на тебя. Твое лицо было нежным и беззащитным, как у ребенка, лишь уголки губ и веки придавали ему выражение горечи. Не знаю как, но я была внутри тебя. Там океаны темноты, холода, смерти, огня, беспощадного понимания жизни, от которого твоя душа плачет и прячется в самые дальние уголки. – Ника наклонилась над ним, пристально глядя ему в глаза. – Ты ведь не холодный бесчувственный убийца, какими делает “драконов” война.
– С некоторых пор и мне это кажется, – произнес Эндфилд в раздумье. – Нам надо вставать, иначе ты простудишься.
Он поднялся сам и поднял девушку, прижал ее к себе спиной.
– Тебе не нужно было позволять мне спать столько, у тебя попа холодная.
– Ты неисправим, – засмеялась Ника. – Если тебя так заботит мое здоровье, перестань меня тискать и займись огнем.