– Спускайтесь, Александр Дмитриевич! Если что – поймаю!
Сашкины щёки обдало жаром. Он почувствовал, как шее, лбу становится влажно от пота. Первый же встреченный член экипажа смеялся над ним, над его страхом – не офицер даже, какой-то мичман.
Сашка полез. Сжимая руки на перекладинах, сжимая зубы, чувствуя – вот-вот нога поедет, за ней – вторая, и он повиснет, и ладони не выдержат, разожмутся, и – затылком об железный пол…
Мичман благодушно кивнул, когда их лица оказались вровень.
– Привыкнете. В автономке, собственно говоря, трудно только первые восемьдесят девять дней.
Сашка кивнул. Коленки прыгали, и в горле всё прыгало. Мичман это, наверное, понимал – он ничего больше не говорил, только легонько подтолкнул его под локоть.
– В центральный – сюда. Тащ командир, – заглянул первым, – прошу разрешения. Я журналиста привёл.
Журналист, худенький, беловолосый, в новенькой кожаной курточке, стоял и улыбался, не знал, куда девать руки. То отводил их назад, то начинал крутить застёжку под горлом. Он был весь золотисто-белый, аж прям светился – волнистые пряди на лбу, брови, ресницы, щёки, уши, тонкие длинные пальцы – и Кочетова это раздражало безмерно. Кочетов старался успокоиться и говорил медленно, с расстановкой:
– Осваивайтесь. На ближайшие три месяца вы – наш, и чем скорее вы это почувствуете, тем легче будет вам. И нам тоже. Вы, насколько я понимаю, собираетесь писать значительный журналистский труд? Не откладывайте его до конца похода, – он придвинул к себе пальцем ручку, крутанул в ладони. – Понимаете, безделье в автономке – самая страшная пытка. Экипаж от неё более-менее застрахован моими и старпомовскими усилиями, а вот вы… – он покачал головой. – Ищите себе занятие. Следите, чтобы оно было не разрушительным. Поняли?
– Понял, – парень кивнул, и командир беззвучно вздохнул. Птенец, совсем жёлтый – ну что на него сердиться? Скучно стало в Питере, захотелось на подводной лодке поплавать, а дядюшка-адмирал тут как тут. Вот с него бы и спросить. Узнать, зачем он своего родственника с головой окунает туда, откуда ему лучше держаться подальше, чистенькому и мягонькому.
– Сейчас капитан-лейтенант Карцев проведёт вас по кораблю, расскажет в общих чертах, что к чему. Потом он проводит вас в вашу каюту, где вы сможете отдохнуть. Будут какие-то вопросы ко мне – задавайте, но не раньше, чем мы пройдём узкость и погрузимся на рабочую глубину. Сейчас у нас очень мало времени, когда выйдем в море, его будет и того меньше.
Парень снова кивнул доверчиво, и Кочетов усмехнулся:
– А вообще, не стесняйтесь спрашивать. Кого угодно, о чём угодно. На то и вопросы, чтобы сближаться, не зажиматься в своём панцире. Но и не обижайтесь, когда вам будут отвечать «Пшёл нахуй». Чаще всего это не со зла. Это просто значит «нет времени».